Но еще более ценной для Габриэль представляется возможность найти в безбрачии убежище: «Оно — благодеяние Божественного Провидения, подобное существовавшим в древности Городам-Убежищам, где тот, кто по несчастью совершил ошибку и теперь подлежал наказанию, мог найти защиту от преследователей».
Мирское безбрачие, стоящее как бы между двумя твердынями нравственности — браком и монашеством, — было делом нелегким. Считалось, что женщина-немонахиня, не вышедшая замуж, ведет беспорядочную и развратную жизнь, и, чтобы отвести от себя подобные подозрения, Габриэль должна была соблюдать жесткие нравственные ограничения. В конечном счете, избирая свой «третий путь», она давала обет такой же непреложный, как брачный или монашеский, пусть принесение его и не обставлялось так же торжественно. Она осуждает тех, кто живет в безбрачии «более из прихоти, чем по зрелому размышлению, и более из стремления к распутству, чем к добродетели».
Жизнь Габриэль Сюшон стала значимой вехой в истории феминизма: она попыталась найти для одинокой женщины место в мире мужчин. Однако некоторые аспекты ее жизни выдают замешательство перед повседневной реальностью и попытки скрыться от нее. Габриэль жила с матерью, то есть не сталкивалась с необходимостью управлять собственным домом. Среди преимуществ незамужней жизни она отмечает то, что можно обходиться без слуг или очень малым их количеством, а значит, можно избежать неприятностей и огорчений, связанных с воровством, клеветой, злословием слуг. Она обладала сильным характером, позволившим победить волю родителей, монастырь, парламент, но некоторые житейские проблемы были ей не по силам.
На излете Средневековья миру явился новый образец женского безбрачия — Жанна д’Арк. Ее история стала поразительным примером того, как можно волевым действием изменить социальный статус (от пастушки к воину), половую принадлежность (она носила мужскую одежду и вела себя как мужчина) и, наконец, саму политическую ситуацию, которая была крайне неблагоприятна для Франции до вмешательства Жанны д’Арк. Это было исключительное явление, и мы не будем подробно останавливаться на нем. Тем не менее, быть может, пример Жанны д’Арк во многом изменил сознание общества: впервые женщине была предложена героическая модель поведения, сопоставимого с поведением мужчины. Не случайно после смерти Девственницы появилось множество «лже-Жанн д’Арк», подражавших ей и взявших, по примеру своего кумира, оружие в руки.[232]
До появления Орлеанской Девственницы женщины-воительницы были или вдовами (Юдифь, Семирамида), или амазонками. Последние жили без мужчин, но все же рожали детей, сойдясь со случайными путниками. Девственницы довольствовались статусом святых и в крайнем случае сражались с чудовищами. Иногда они бывали проглочены чудищем и лишь потом сражались с ним изнутри (святая Марта, святая Маргарита); так управлять пищеварением чудища и вызывать несварение желудка было им сподручнее, чем разить копьем. На этом фоне девственница-воительница представлялась разящим ангелом, ее образ завораживал слиянием крайностей и становился образцом для подражания для экзальтированных незамужних девушек.
В это же время расцветает и антиматримониальная литература. С одной стороны, продолжается уже отмеченная нами линия от Цицерона и святого Иеронима. Старые демоны все еще завораживают сознание, и новые произведения, такие как «Пятнадцать радостей брака» (XV век) или «Спор неженатого мужчины с влюбленным, жалующимся на свою судьбу» (XVI век), вписываются в традиционные рамки обличения женского непостоянства и неурядиц семейной жизни.
Но появляется и другая литература, где слово берут сами женщины. В народных песнях XV–XVIII веков часто звучит тема «несчастного замужества» — жалоба на то, что отец отдал девушку замуж за недостойного человека.[233] В XVI веке женщины пишут книги о своей незадавшейся семейной жизни. Таковы, например, «Мучительные тревоги, из любви происходящие» (1538), где Элисенна де Крен описывает запретную любовь, вспыхнувшую у нее из-за несчастной жизни в браке, в который ее принудили вступить в 11 лет, причем до этого она ни разу не видела своего жениха. Николь Лебо в книге «Тяготы замужней женщины» (1587) восстает против мужей-тиранов.
232
В. C.-F. Vergnaud-Romagnési,
233
Четыре песни, приведенные по этой теме в: Davenson, 1946, п° 62 à 65, pp. 373–380, принадлежат тому времени.