Червяк может даже и не принимать человеческую форму. Аббат Рео, брат Таллемана де Рео, рассказывает, как некая старая дева призналась ему со смущением: «Я думаю, что выйду замуж лишь на небесах». «Не знаю, кого из святых вы выберете себе в мужья, — сказал аббат, — быть может, святого Аливерго». Таллеман де Рео уточняет, что именем этого святого, умершего «с напряженным членом», с XV века называли жезл фаллической формы.[260]
В добропорядочном обществе не девушка выходила замуж, а родители выдавали ее замуж. Оказавшись без покровителя, она как бы впадала в немилость у судьбы и не могла ни на что надеяться. Сестра барона Прессена, дворянина из Дофине, была «хромой и плохо сложенной». Она долго надеялась выйти замуж, но через три месяца после смерти брата решила «выйти замуж за Господа, так как он не столь придирчиво ее осматривает».[261] Иногда девушку толкает к замужеству «некоторое желание», как пишет Лафонтен. Фюретьер дает неприглядный портрет старой девы, поклявшейся, что выйдет замуж лишь за того, кто овладеет ею перед судом. Старая дева всегда «сухая и тощая от непрестанной заботы о своем бедственном положении», и она проявляет активность, необычную для своего пола. «Ее целомудрие — часто вынужденная добродетель, ибо она никогда не могла прийти с кем-либо к согласию».[262] От ужаса стать старой девой многие становились куртизанками.
Мы в Париже 1670 года в кабачке на Медвежьей улице. Здесь собрались несколько знатных молодых людей и «напиваются как свиньи». Из окна виден рынок подержанных вещей. Среди молодых людей — Гастон-Жан-Батист-Антуан де Роклор, маркиз де Биран. Они предаются непристойным забавам, и тут раздается крик — это некий молодой человек очнулся и увидел, что ему отрезали мужские органы и положили в корзинку рядом с ним. Таким было кровавое завершение дебоша молодых распутников, проведших день, по выражению Франсуа Вийона, «в тавернах и девках».
Однако на этот раз они зашли слишком далеко. Слух о происшествии может дойти до ушей короля, который и так считает, что поведение этих молодых людей позорит их громкие имена. Для того чтобы избежать судебного разбирательства, они и собираются для тайных дебошей в маленьких невзрачных кабачках вроде того, что стоит на Медвежьей улице. Но как воспрепятствовать слухам? «Для того чтобы не навлечь гнев короля, они решили принести присягу и потребовать подобной присяги от всех, кто вступит в их братство, — не иметь более дела с женщинами. Они считали, что король узнал об их проделках от некой дамы, с которой был близок один из них, — он-то и разболтал ей свои секреты».
Любопытный ход мысли, в духе классического женоненавистничества. Одним из аргументов за безбрачие священников было то, что их жены могут разболтать тайну исповеди. И вот, подобно священникам, распутники тоже хотят оградить свои тайны от женщин. Однако об их «секте» заговорили еще больше, чем об их выходках. Среди них был кавалер Мальтийского ордена Тилладе. Не он ли предложил построить сообщество по образцу монашеского ордена с четырьмя приорами во главе? Маникан, Граммон, герцог и пэр Франции, и сам Тилладе стали тремя приорами как наиболее «нашумевшие» и предложили место четвертого приора Бирану; он хоть и был слишком молод, но обладал острым умом. Приоры тут же выработали девять правил сообщества, главным из которых стал «обет целомудрия по отношению к женщинам, под угрозой быть исключенным из сообщества». Вскоре их стали называть «петиметрами» — «маленькими магистрами», в отличие от «великих магистров» Мальтийского ордена. Слово «петиметр» дожило до XVIII века, но уже не связывалось с сектой женофобов.
Не будем абсолютизировать требование целомудрия. Речь не шла о безбрачии как о социальном состоянии. Граммон был женат, и Тилладе упрекал его, что тот слишком любит жену. Если собрат вступал в брак, это не являлось поводом для исключения его из содружества. Он просто должен был «поклясться, что женился из-за денег, или по настоянию родителей, или для того, чтобы родить наследника. Также он должен был поклясться, что не будет любить жену, не будет спать с ней после того, как родится наследник. Он испрашивал позволения спать с женой и получал его при условии, что будет делать это не чаще раза в неделю».
260
Tallemant, 1961, t. II, p. 581. О святом Аливерго см. Jacques Е. Manceron,