После всех превратностей конца XVIII века и наполеоновских войн военная карьера стала представляться не столько опасным делом, сколько захватывающим приключением. Наполеоновские солдаты рассыпались по всей Европе вплоть до Египта, их кочевая жизнь никак не располагала к вступлению в брак. Образцом военного, так и не успевшего жениться между походами, может служить военный инженер Жан-Мельхиор Дабади (1748–1820). Во времена королевства он служит в Америке (с 1781 по 1783), в революцию — на севере Франции и в Вандее (1793), при консульстве — в Италии (1801), а при империи — в Голландии, Германии (1805), Испании (1808–1809). В 1807 году он стал бригадным генералом, в 1810 — бароном Империи. В 1815 году, после падения императора, он вышел в отставку. В 67 лет думать о создании семьи было уже поздно.
Во второй половине XVIII века философы заговорили об издержках безбрачия военных. В полемическом запале аргументы против безбрачия высказывались с той же яростью, что ранее — аргументы за него. Вольтеровский «рассудительный человек» говорит так: «Пусть ваши солдаты женятся. И они не дезертируют с поля боя. Привязанность к семье создает и привязанность к отечеству. Холостой солдат — это частенько бродяга, которому все равно, будет ли он служить неаполитанскому королю или королю Марокко. В Древнем Риме воины были женаты; они сражались за своих жен и детей и брали в плен жен и детей других народов».[297] Такого же мнения придерживается «человек с 40 экю» (как мы бы сказали сейчас — среднестатистический человек, так как в XVIII веке именно 40 экю составляли средний доход на душу населения). «Солдат-гражданин имеет семью и сражается за жену и детей. Если бы по воле Господа все труженики и все солдаты женились, они стали бы добрыми гражданами».[298]
Подобные размышления не случайно появились у философа — друга Фридриха II (1740–1786). Вольтер опирается здесь не только на сведения о римской республике эпохи Цинцинната, но и на недавно проведенную в прусской армии реформу. Эта реформа предполагала гибкую призывную систему: молодые мужчины в возрасте от 18 до 40 лет подлежали мобилизации на два года для обучения военному делу, а затем призывались только на весенние и летние маневры по два месяца в году. Таким образом, солдаты могли жениться и жить обычной семейной жизнью в родном краю. Во время военных кампаний жены могли следовать за мужьями, если они готовы были стирать белье и ухаживать за ранеными.[299] Когда в 1788 году Мирабо предложил создать во Франции призывную систему, он опирался именно на этот прусский опыт.
Однако Франция пошла по другому пути: создание национальной гвардии в 1789 году, введение всеобщей призывной системы в 1793 и 1798 годах и призыва по жребию в 1802 году не предполагали, что военная служба может быть периодической. Женатые мужчины призыву не подлежали, таким образом, армия была по-прежнему армией холостяков. Не будем забывать, что все это время Франция жила в состоянии войны, и шансы вернуться со службы домой были невелики. С другой стороны, призыв холостяков привел к увеличению числа браков, во всяком случае в годы мобилизации. Однако когда мобилизация заканчивалась, количество браков резко уменьшалось: политическая нестабильность не благоприятствует бракам, хотя угроза военной службы заставляет холостяка жениться.
Правительство Реставрации не приветствовало систему призыва, но вынуждено было прибегнуть к ней, так как желающих служить в армии по собственной воле оказалось недостаточно. Последующие режимы, вплоть до Третьей республики, также прибегали к системе призыва по жребию, которому подлежали и женатые, и холостяки, но те, кто был призван, не имели права жениться до окончания срока службы. Тот, кто вытащил несчастливый номер и не имел средств, чтобы найти себе за деньги замену, уходил в армию на достаточно долгий срок — от 6 до 9 лет,[300] в течение которого он не имел права жениться. Таким образом, средний возраст вступления в брак стал более поздним — 26–28 лет.
Во время Второй империи заметно упала рождаемость и общественное мнение опять стало высказываться против безбрачия военных. В 1867 году Леон Ле Фор утверждал, что 80 тысяч солдат, «насильно оставшихся в холостяках», хоть и женились, но слишком поздно, и от того имеют гораздо меньше детей, чем могли бы. По его мнению, увеличение численности армии за последние 40 лет привело не только к еще большему увеличению среднего возраста вступления в брак, достигшего 30 лет, но и к вырождению нации. В возрасте, наиболее благоприятном для зачатия детей, мужчины уходят в армию, а женятся или совсем молодые юнцы, неспособные еще породить крепких детей, или старые солдаты, зараженные опасными болезнями.[301] Кроме того, слишком долгий срок службы приводит к тому, что, вернувшись домой, молодой человек с трудом привыкает к гражданской жизни. Демобилизованный солдат редко возвращается к тому делу, каким занимался до призыва, предпочитая за деньги опять наняться вместо кого-либо в армию. «Так мы получаем ни к чему не пригодных холостяков».[302] Что же касается офицеров, то «частая смена гарнизонов, драконовский устав» заставляют отложить вступление в брак до отставки. Во время службы офицер или «становится усердным посетителем борделей», или «сожительствует с какой-нибудь женщиной до тех пор, пока связь не становится слишком явной».[303] Мрачная картина, нарисованная Ле Фором, отчасти объясняет, почему в XIX веке на холостяков налагаются существенные штрафы и налоги.
297
Voltaire,
298
Voltaire, «L’homme aux quarante écus»,
300
6 лет в 1818 году, 8 лет с 1824 года, 7 лет с 1832 года, 9 лет (из которых 4 года запаса) в 1868 году.