Отношения между двумя частями разделенного царства, естественно, были враждебными. Дело дошло до открытой войны, в которой армии возглавляли соответственно Иоав, сын Церуи, то ли родной, то ли сводной сестры Давида, и Авенир. Во время этой войны был убит брат Иоава Асаэл, и это придало дальнейшим действиям Иоава характер кровной мести (II Sam., 2, 13—3, 1).
Царствование Эш-Баала продолжалось всего два года. Дело решила измена Авенира, поссорившегося со своим царем. Поводом к ссоре стал "вход" Авенира к бывшей наложнице Саула, что вызвало гнев Эш-Баала и ответную резкую реакцию полководца, подчеркнувшего свою роль в воцарении Эш-Баала (II Sam., 3, 7—10). Ссора не была пустяковой. "Вход" к царской (или бывшей царской, это безразлично) наложнице, как показывают более поздние события, по-видимому, играл в еврейской монархии большую роль, символизируя наследование не только женщину как таковой, но и власти (Шифмаи, 1989, 66). Так что Эш-Баал имел все основания возмутиться поступком Авенира, правомерно подозревая его в намерении узурпировать трон. В ответ Авенир завел переговоры с Давидом и в итоге перешел на его сторону, но затем был убит Иоавом (II Sam., 3, 12–27). В свое время, рассказывая о воцарении Эш-Баала, библейский автор упоминает только Авенира (II Sam., 2, 8–9). Ни о каком помазании или провозглашении народом, или каком-либо другом акте, который узаконивал бы власть Эш-Баала, речи нет. Династический принцип наследования власти, как кажется, еще не укоренился в народном сознании, чтобы сама принадлежность к "дому Саула" обеспечивала бы сохранение престола за ею сыном. Вероятно, поддержка Авенира и стоявшей за ним армии Саула была единственной опорой Эш-Баала (Bietenhard, 1998, 501–502). Поэтому не удивительно, что измена и последующая гибель Авенира произвели чрезвычайно негативное впечатление и на царя, и на его приближенных. Следствием этой измены стали резкое ослабление Израильского царства Эш-Баала и какие-то смуты, и в этих условиях другие командиры просто убили своего царя и принесли его голову в дар Давиду (II Sam. 4, 2–8).
Убийство Эш-Баала резко изменило ситуацию. Из дома Саула в живых остался только Мемфивосфей (Мемфившет, или Мемфибошет) сын Ионатана (Langlamet, 1979, 495–497), но он был хромым на обе ноги (II Sam., 4, 4), а царь был все же фигурой сакральной, и увечный человек не мог претендовать на трон. Так что династия Саула полностью сошла со сцены. В этих условиях старейшины израильских племен решили признать царем Давида. Они прибыли в Хеврон и предложили Давиду престол при условии заключения с ними специального договора. Затем старейшины помазали Давида на царство (II Sam., 5, 1–3). Помазание опять же предстает перед нами не как религиозный, а как светский акт. В рассказе подчеркивается роль заключенного при этом договора. Исследование показало, что речь идет о двусторонних обязательствах, а не только об одностороннем признании царской власти (Шифман, 1989, 68–70). Царь брался защищать народ и удовлетворять его требования, а тот — повиноваться при условии выполнения царем своих обязательств. Так что ни о какой деспотии не могло быть и речи. И надо согласиться с теми учеными, которые полагают, что акт в Хевроне означал создание не унии двух политических единиц, объединенных только личностью государя, а реального общеизраильского государства (Malamat, 1983, 12).
Восстановление единого государства изменило положение Давида, и это не могло не встревожить филистимлян. Став царем всего Израиля, Давид выскальзывал из-под их контроля. Библия выразительно связывает два события — воцарение Давида над Израилем и новое нападение филистимлян. Они вторглись во владения Давида, но тот в двух кампания разбил их. После этого ни о каком господстве филистимлян в Палестине не могло быть и речи (II Sam., 5, 17–25). Это была не последняя война с филистимлянами, но победа в ней означала освобождение Давида от вассалитета и превращение его в полноценного монарха.