После вставки о великой роли издания «Кларион» статья сосредоточивалась на Джас. Обезумевшая от горя и доведенная до отчаяния жестокой судьбой, Джас обратилась к наркотикам, не потому что они ей нравились, но потому что у нее не было иного выхода. Она превратилась в беспомощную пешку в руках наркобаронов. Бедная опустошенная женщина мечтает лишь об одном – увидеть Терри, прежде чем умрет; она будет умолять его простить ее слабость, ибо в глубине души знает, что он ее простит, потому что он нежный и любящий человек. Подтекст содержал красноречивый намек на убийство и на безнадежные наркотические фантазии Джас о возвращении того, кого нет в живых. Далее нам снова представляли «кларионизированную» Джас – хрупкая, зависимая и запуганная, она не в состоянии (одинокая женщина) контролировать своего жестокого, своенравного сына, который способствовал ее угасанию, снова и снова разбивая ей сердце; он вырос грубым, безжалостным уличным гангстером. Натти был без всякого снисхождения изображен торговцем наркотиками и сидящим на крэке-кокаине-«спиде» психопатом, который обижает маленьких девочек (Винус, надо полагать), практически держит в рабстве искалеченного, умственно отсталого парня и, возможно, снабжает героином собственную мать. Его мечты о Терри были представлены как наркотический бред, фантазии бездельника, а он сам – хищником, порочным, тупым, невежественным хулиганом.
Софи долго и зло расписывала Натти. Он ей действительно не понравился. Для него у нее не нашлось ни единого доброго слова. Даже миссис Скиннер вышла лучше, превратившись в излюбленный стереотип «Кларион»: достойная представительница рабочего класса, убитая горем мать, поддерживающая свою безнадежную невестку Джас и пребывающая в отчаянии от выходок кошмарного внука.
Все это было весьма скверно. И тут я дошла до того места, где говорилось обо мне; я прочла с определенным эгоистическим интересом. Увидеть себя в печати, да еще в первый раз – это довольно чудно, как минимум.
Со своеобразной, старомодной любезностью Билли, – как она попросила себя называть, – проводила меня в свой дикий, запущенный, крошечный садик. Приземистая, коренастая, облаченная во все черное, с прошлым гангстерской девицы, она в первую минуту отпугивает человека, но ее полная страданий жизнь – в ветхом домике, где она обитает с многочисленными кошками, вражда с соседями, ее подавленность – скорее вызывают симпатию и искреннюю жалость. Неудивительно, что она изо всех сил пытается стать частью семьи Джасмин Севейдж. Как сказала сама Джасмин, они с Билли настоящие сестры. Жизни обеих разрушил жестокий феномен Пропавших…
И так далее, и так далее. Не так уж много. О том, как трогательно я защищаю «Ангелов Ада» с намеком на то, что я, увы, введена в заблуждение и морально неустойчива, и как я покупаю привязанность Джас, по первому требованию давая ей деньги на наркотики. Меня использовали в качестве скорбного, заламывающего руки греческого хора, для усиления эффекта от рассказа о том, как ломаются люди, когда их любимые сматываются. Софи не сочла нужным упомянуть, что я разведена, как и миллионы других людей, и вовсе не столь уж одинока. Это испортило бы эффект. Так что в статье меня разместили на той ступени эволюции, которая находится чуть выше полного дерьма. Ничтожная, жалкая страхолюдина, живущая замкнутой жизнью, как ведьма, в лачуге, где воняет кошками.
Там были еще фотографии – хорошие, но ни одна не могла сравниться с той, что на обложке. На одной были Джас и Натти – он нервничал, а оттого казался задумчивым и угрюмым; на другой фотографии – Полин Скиннер, нельзя было не заметить выдающееся декольте и высокие, леопардовой расцветки, ботинки. Она выглядела старой и обрюзгшей; боже, она будет в ярости. Были и коллажи из фотографий Пропавших Без Вести в качестве иллюстрации, в том числе и снимок Терри – они взяли любимую фотографию миссис Скиннер. Она выглядела подозрительно отретушированной, сглажены брюзгливая усмешка, небритая неряшливость и суженные, лживые глаза. Статья заканчивалась громогласным призывом – покончить со скандалом вокруг Пропавших и спасти жизни, разрушенные безразличием и коррумпированностью властей – неких абстрактных властей, «Кларион» обошелся без уточнений, плюс какая-то контактная информация, телефоны доверия и адреса организаций («Если вы столкнулись с одной из проблем, поднятых в статье…») и финальным дифирамбом старому, доброму защитнику угнетенных – «Кларион».