– Расскажи… – потребовал лорд.
– Что именно вы хотите знать? – покорно опустив голову, прошептала Лизетта.
– Неужели искусство любви настолько пугает? – ухмыльнулся он.
Лорд не мог видеть, как она полностью опустилась на ковер и сжалась в комочек. Ее приглушенный голос звучал переливом колокольчиков.
– Пугает? – Женщина коротко рассмеялась. – Для юных девиц нет ничего страшнее, чем оказаться в стенах, подобных этим. Каждая из нас сгорала от любопытства и страха. Волнующе, интригующе. Мы чувствовали себя оскверненными.
Ее слова, словно приговор, эхом раздавались в голове мужчины.
– Мы свыклись с мыслью, что наше обучение – такое же неизбежное зло, как и смерть. Но позже, несомненно, любая из нас пришла к мысли, что смерть – это ценнейший подарок, ниспосланный Богом, чтобы наконец оборвать наши страдания.
– Лизетта, ты переигрываешь, – рыкнул мужчина. – Не верю, что среди вас не было тех, кому данное обучение нравилось.
– Были, – не стала спорить женщина. – Они пугали нас больше, чем вид голого мужчины.
Ее злой смех насторожил лорда. Неужели Лизетта сломалась и сдалась? Вот уже больше полугода он единственный ее клиент. Лорду льстило, с каким трепетом и восторгом она благодарила за оказанную милость. Он освободил ее от необходимости стонать под другими мужчинами. Впрочем, в пользу этого сыграло его эго, яростно не желавшее, чтобы к его женщине прикасался кто-то еще. Он не привык делить своих любовниц.
– Мы не могли понять их интереса. Не могли вообразить, что предначертанный путь вызывает у них восторг.
– Ты говоришь «мы», но так думаешь только ты, – осадил куртизанку лорд.
– Возможно. – Опять горькая покорность. – Незаконнорожденная воспитанница Ордена Магнолии – лакомый кусочек для такого заведения, как это. В нас течет кровь благородных леди и лордов. Мы не оскверняем утонченного вкуса высокородных.
– Лизетта, – покачал головой лорд, внутреннее соглашаясь с ее словами.
Так оно и было. Юных отпрысков аристократических семей приводили сюда не только для того, чтобы они впервые познали женское тело, но и чтобы они не прикасались к черни, к коим относились все, в ком не текло хоть капли высокородной крови.
– Ты ошибаешься, осуждая своих подруг, – произнес он. – Они познали женщину в себе. Согласились с ее желаниями и потребностями. Приняли свою сущность такой, какой она есть.
– Мой лорд, – удивленно протянула Лизетта.
– Ледышек из числа высокородных леди хватает, – хмыкнул он. – Думаешь, к вам идут только за развлечением? Ты за столько лет не поняла мужчин?
Он сам не понял, почему сорвался и не мог найти оправдания тому неведомому чувству жалости к этой хрупкой фигурке. Мужчина будто окунулся в мрачный мир очаровательной спутницы и увидел ее нежелание жить. Это знание настолько ошеломило его, что на лбу выступил пот.
– Те, кто приходит сюда, ищут не только впечатлений и удовольствия, они идут за тем, чего не получают дома. Хоть один обидел вас? Обращался жестоко?
Лизетта покачала головой. Ни один из клиентов не позволял себе грубости, наоборот, с ними обращались трепетно, будто куртизанки были фамильной ценностью.
– Твоя обида на разбившиеся мечты девочки, которая желала любить и быть любимой, не так ли?
Женщина вздрогнула и резко поднялась с пола. В ее глазах горел огонь некой решимости, чего-то, что она хотела скрыть, но передумала. Не было плавных движений, она двигалась рывками, будто птица, бьющаяся в силках охотника.
– Вы говорите о любви? – глухим голосом переспросила она. – О чувстве, которое сметает все на своем пути, охватывает тело и отравляет разум, сжигает все желания, оставляя лишь одно – дышать избранником?
Запрокинув голову, Лизетта расхохоталась. Лорд зачарованно следил за начинающейся истерикой куртизанки.
– Сохрани меня господь от любви! – оборвав смех, прошептала женщина. – Я видела, к чему она приводит.
Она сделала шаг в сторону, прикрыла глаза.
– Моя обида… Мой лорд, вы ошиблись, мне не на кого обижаться. – Ее губ коснулась легкая улыбка. – Мне позволено только ненавидеть.
В этот момент она распахнула свои зеленые глаза, которые вмиг потемнели, напоминая по цвету малахит.
– Кто дал вам право распоряжаться чужой жизнью? Только оттого, что мы напоминание вашего греха, вы лишаете нас обыкновенного человеческого существования! Один лорд, искавший утешения в моих объятиях, заявил, что однажды уже видел эти глаза, видел эту улыбку… много лет назад!
Лизетта рухнула на пол и уже оттуда горько продолжила: