Новейшие методы исследования, особенно топографическая археология, позволяют с большой достоверностью и детально воссоздать особенности процесса формирования в IV тысячелетии до н. э. прототипа древнего города. Топографической археологии, которая в настоящее время уже имеет свою историю, без сомнения, принадлежит в этом ведущая роль. Этот метод заключается в том, что на обширной территории, иногда и несколько тысяч гектаров, устанавливается локализация всех древних поселений и фиксируются изменения, происходившие в различные периоды. Дополнительный материал дает реконструкция водных путей и классификация предметов, найденных на поверхности земли. Получить такое количество данных на основе изучения какого-либо одного поселения было бы невозможно. Результаты подобных исследований следует считать достоверными, тем более что они охватывают, как правило, периоды в несколько сотен лет{12}.
Главный итог работ, проводившихся в Южной Месопотамии и Западном Иране, — достаточно неожиданный вывод о существовании там многочисленных небольших поселений (от 0,75 до 1,25 га), часть которых группировалась вокруг двух более крупных населенных пунктов, занимавших около 5 га каждый. На месте одного из них позднее вырос город Сузы, другой — пока еще не идентифицированный — находился на месте современной деревни Чога-Замбиль. Остальные поселения, хотя до сих пор не обнаружен центр, вокруг которого они группировались, тоже, по-видимому, составляли некое единство. По всей видимости, в каждом из трех упомянутых комплексов жили достаточно развитые племена. Об этом свидетельствует великолепная расписная керамика Суз, позволяющая утверждать, что отделение ремесла от земледелия уже произошло.
Очевидно, этим объясняется сравнительно быстрый рост в середине IV тысячелетия до н. э. численности населения Сузианы, а также расширение освоенной территории и увеличение количества населенных пунктов. Доминирующее положение в этом районе, без сомнения, занимали Сузы, раскинувшиеся в то время на площади около 25 га. Кроме Суз развивались еще два менее крупных города, являвшихся, как и Сузы, центрами ремесел — гончарного, ткачества, камнерезного. Установлено, что какая-то часть жителей находилась в зависимом положении. Эти люди работали только ради содержания. Земледелием занималось население близлежащих поселений, подчинявшихся одному из трех городов.
Хотя ни в одном из названных городов до сих пор не найдено следов культового и административного центра — храма или дворца, их социальная структура свидетельствует о том, что здесь сформировался своеобразный общественный организм, каким в древности был город. В нем сосредоточивались ремесленное производство, администрация, культ и власть над более или менее обширной сельской периферией.
Блистательное развитие Сузианы в конце IV тысячелетия до н. э. внезапно приостановилось — обезлюдели многочисленные поселки к западу от Суз, опустела земля, пришли в упадок и сами Сузы, а население сконцентрировалось на сравнительно небольшой территории (около 9 га).
Скорее всего это было результатом очередных миграций. Предполагать вторжение каких-то племен не приходится, ибо в IV тысячелетии до н. э. для этого не было условий. В качестве вьючных животных в то время использовался осел, реже вол. Это значит, что племя в своих передвижениях не могло удаляться от мест водопоя. Племя не могло также быть слишком многочисленным: встречавшихся на пути пастбищ должно было хватать для прокорма скота. Только при соблюдении этих условий можно было добраться до новых территорий. Лишь со второй половины II тысячелетия до н. э., когда на Ближнем Востоке одомашнили лошадь, а позднее верблюда, племена стали передвигаться быстрее и большими группами. В IV тысячелетии до н. э. таких возможностей еще не было. Что же касается вооруженного столкновения между жителями Сузианы и кочующими пришельцами, то оно, без сомнения, имело место. На протяжении многих сотен лет сохранилась память о событиях тех времен; о них свидетельствуют цилиндрические печати из Чога Миш, на которых изображены сцены битв. Этот мотив был одним из наиболее распространенных, мы находим его и на цилиндрических печатях из Суз. Казалось бы, на этом основании можно сделать вывод, что иноземные пришельцы проникли не только в восточную, но и в западную часть Сузианы. Однако на тех же печатях из Суз гораздо чаще встречаются сцены мирного труда, и, надо отметить, эти мотивы представлены очень широко. Все сказанное дает основание полагать, что сокращение территории и уменьшение числа жителей не повлекли за собой окончательного упадка Суз и Западной Сузианы, а лишь существенно замедлили темп развития.
Вероятно, в это время стали пользоваться сохой, вследствие чего возросла производительность труда. Не исключено, что именно тогда возникли зачатки новой фирмы собственности, из которой позднее образовалась государственная собственность. Была ли она сразу связана с дворцом (так позднее обстояло дело в Эламе) или первоначально концентрировалась вокруг храма, мы не знаем, поскольку ни иконография, ни письменные источники, ни характер строительства не проясняют-этого вопроса. Зато мы имеем достаточно оснований утверждать, что на рубеже IV и III тысячелетий до н. э., в результате демографического кризиса произошел перелом, осуществился переход от родовой общности к начальным формам государственной организации. Об-этом свидетельствуют не только прогресс в экономике, но и данные топографической археологии. О том же говорят первые таблички с пиктографическим письмом, которое, вероятно, было изобретено в упоминаемое время{13}. Возникновение письменности является несомненным признаком перемен в аграрной структуре, поскольку письмо в тот период использовалось исключительно в целях отчетности и лишь в таких хозяйствах, где собственник не являлся производителем.
До тех пор пока в общине существовал только один вид собственности на землю (коллективная собственность всех ее членов) и пока все сообща трудились на этой земле, даже при условии выделения ремесла и при совместном отправлении культа, хозяйственная отчетность была не нужна. Она появилась лишь тогда, когда владелец земли перестал быть производителем, когда то ли в результате захвата, то ли вследствие щедрости общинников в границах общины образовался независимый ареал. И хотя члены общины продолжали трудиться на этом участке, он уже перестал быть их общей собственностью, а урожай, который с него снимали, являвшийся результатом их совместного труда, не подлежал дележу. Это была особая собственность, ее неприкосновенность охраняли специально выделенные для-этого люди. Они же следили за работой общинников, заботились об отправлении культа и т. д., но в процессе производства уже не участвовали. Так наряду с общинной собственностью начала развиваться собственность храма (государства), поскольку в большинстве обществ, особенно в аллювиальных долинах, храм выполнял помимо культовых административно-государственные функции.
При таком положении дел регулярный бухгалтерский учет зерна, поголовья скота и прочего становился основным условием нормального взаимодействия собственника и производителей. Вот почему первые признаки возникновения письменности являются почти бесспорным доказательством существования государственной собственности. Все имеющиеся у нас в настоящее время материалы позволяют утверждать, что древнейшие письменные памятники представляют собой не что иное, как документы хозяйственной отчетности[5].
На одной из печатей этого времени, найденной в Сузах, обращает на себя внимание деталь, непременно сопутствовавшая появлению государственной собственности. Это изображение писца, который, возможно, наблюдал за работой общинников на полях и пастбищах, не являвшихся собственностью общины. Впрочем, функции писца и надзирателя могли не совмещаться в одном лице, но, как бы то ни было, изобретение письменности было признаком возникновения зачатков административного аппарата — необходимого элемента любой государственной организации.
5
Это утверждение справедливо лишь для древней Месопотамии. Древнейшие памятники китайской письменности, например, носили ритуальный характер. Так же, видимо, дело обстояло и в Египте.