Известно, что у римлян копья были разной длины и делились на «гаста велитарис» — короткие дротики, используемые велитами; «гаста пилум» — длина которого была около 2, 5 метров, этот вид копья могли использовать вторая и третья шеренги; и, наконец, самая длинная — «гаста лонга», около 4,5 метров, копье такой величины применяли воины, стоящие в четвертом ряду.
Получается следующая картина боя; первая шеренга легионеров, использовав пилумы, выхватывает свои мечи — «гладиусы» — и, прикрывшись щитами — «скутумами» — встречает врага коротким холодным оружием. Вторая шеренга наносит удар копьями от бедра или груди в промежутки между воинами первого ряда, третья шеренга — от головы, через плечи впередистоящих. Легионеры четвертого ряда могли перенести копья на левую сторону по македонскому методу. Воинам, действующим копьями «гасталонга», было неудобно использовать скутумы, так как работать приходилось двумя руками, поэтому, скорее всего, их вооружали небольшими круглыми щитами — центрами, для защиты от стрел, дротиков и камней.
Римляне выбрали оптимальный размер щита для боя в плотном строю. Вначале он был овальным, затем, во времена императоров, постепенно приобрел прямоугольную форму. Оба вида щитов примерно 1,25 м в высоту и 80 см в ширину. Они были снабжены металлическими умбонами, а края их делались загнутыми назад, для рикошетирования ударов. Щит такого размера годился и для первой шеренги, поскольку прикрывал воина от шеи до середины голени и избавлял его от необходимости надевать в бой поножи, и для последующих рядов, потому что не мешал им двигаться и действовать в тесноте.
Воин-мечник первого ряда использовал туже технику боя, что греческий и македонский гоплит, больше действуя щитом, чем мечом. При кистевом горизонтальном хвате за рукоятку щита, в тесноте и сутолоке боя, воин мог эффективно наносить им три вида ударов:
— удар верхней кромкой щита в горло или подбородок противника (обычно незащищенные);
— прямой удар умбоном в грудь;
— удар нижней кромкой по стопе или голени врага.
Мечом обычно добивали оглушенного болью врага. Самым целесообразным римляне считали колющий удар, потому что он требовал гораздо меньше времени и пространства, чем рубящий. Нанося его, воин мог оставаться под прикрытием щита. Колющим ударом было намного легче пробить «мягкие» доспехи и даже кольчугу.
«Кроме того, они учились бить так, что не рубили, а кололи. Тех, кто сражался, нанося удар рубя, римляне не только легко победили, но даже осмеяли. Удар рубящий, с какой бы силой он ни падал, нечасто бывает смертельным, поскольку жизненно важные части тела защищены и оружием, и костьми; наоборот, при колющем ударе достаточно вонзить меч на 2 дюйма, чтобы рана оказалась смертельной, но при этом необходимо, чтобы, то чем пронзают, вошло в жизненно важные органы. Затем, когда наносится рубящий удар, обнажается правая рука и правый бок; колющий удар наносится при прикрытом теле и ранит врага раньше, чем тот успеет заметить. Вот почему в сражениях римляне пользовались преимущественно этим способом» (3).
Если строй бывал разрушен, то легионеры, бившиеся каждый сам по себе, уже не представляли такой грозной силы. Дело в том, что, хотя воинов и обучали индивидуально приемам боя на мечах и на копьях, вооружение их не было приспособлено к такой манере схватки. Тяжелым и большим щитом неудобно отбивать удары, сыпавшиеся со всех сторон, незащищенная рука с коротким гладиусом в первый же момент подверглась бы атаке, вздумай легионер принимать удары на меч. Галл или германец, имея более длинное ручное оружие — меч или топор, небольшого размера щит и, в большинстве случаев, неотягощенный доспехами, имел явное преимущество перед римлянином, поскольку мог свободно маневрировать вокруг него, держа противника на расстоянии длины своего оружия, которое римлянин не мог перекрыть, чтобы достать врага гладиусом. Появившийся на вооружении легионеров доспех «лорика сегментата» (широко распространившийся при императоре Тиберии), хотя и выдерживал за счет своей жесткой конструкции удары булавы или топора, но больше стеснял движения воина, в отличие от кольчужной «лорики хоматы», так что в индивидуальных схватках шансы легионера выжить уменьшались. Поэтому многие опытные воины предпочитали носить доспех старого образца. В кавалерии, где использовалась тактика одиночного рукопашного боя, всадники никогда не надевали лорику сегментату, а пользовались либо кольчугой, либо другим доспехом — чешуйчатой «лорикой скауматой».
В строю (по Полибию) каждый легионер (а также гоплит в фаланге) занимал площадь в три фута (около 1 кв. м), но, скорее всего, эту площадь воин занимал при передвижениях. Когда же наступал момент рукопашного боя, наверняка бойцы становились плотнее друг к другу: во-первых, чтобы увеличить число сражающихся на минимальном участке длины фронта, во-вторых, чтобы увеличить силу удара за счет большей плотности массы, а в-третьих, интуиция подсказывала воинам, что искать поддержки следовало у стоящего рядом товарища. Естественно, при этом нельзя было переходить разумную грань, дабы воины могли свободно пользоваться своим оружием.
О римской коннице можно сообщить, что она никогда не представляла собой такой грозной силы, как, скажем, македонская или парфянская. Римляне были плохими кавалеристами и для отрядов этого рода войск нанимали нумидийцев, иберов, галлов, германцев, славившихся своим умением сражаться верхом. Конный строй был исключительно рассыпным.
В республиканский период турмы* всадников были вооружены, в большинстве своем, согласно обычаям племен, из которых они набирались. Во времена империи вооружение кавалерии стало более упорядоченным и имело более-менее единообразный вид. Кроме доспеха и шлема, всадник имел овальный или круглый щит, которым было удобно пользоваться верхом, два дротика или копье, а также меч — «спату» или «полуспату».
В длину спата достигала 80 см, полуспата была короче, но оба меча были приспособлены для боя как верхом, так и в пешем строю, что нередко практиковали римские всадники. Этим оружием было удобно фехтовать даже воинам, не имеющим защиты рук, хотя есть данные, что всадники иногда носили наручи для большей безопасности. Луками римская кавалерия пользоваться не умела. * Конный отряд из 30 воинов.
Цезарь описывает случай, когда он был приглашен на переговоры с Ариовистом (вождем одного из кельтских племен). При этом тот потребовал, чтобы римский полководец явился к нему, сопровождаемый только конницей. А так как кавалерия у Цезаря состояла из кельтов, он заподозрил неладное:
"Так как Цезарь не желал, чтобы под каким бы то ни было предлогом переговоры не состоялись, и вместе с тем не решался доверить жизнь свою галльской коннице, то он признал наиболее целесообразным спешить всю галльскую конницу и на ее коней посадить своих легионеров десятого легиона, на который он безусловно полагался, чтобы в случае надобности иметь при себе самую преданную охрану. По этому поводу один солдат десятого легиона не без остроумия заметил:
— Цезарь делает больше, чем обещал: он обещал сделать десятый легион преторской когортой, а теперь зачисляет его во всадники". (15,т.1).
Разумеется, Цезарь не собирался использовать легионеров, необученных биться верхом, в качестве кавалеристов. Лошади нужны были только для доставки солдат, но при этом полководец выполнил поставленное условие и явился на переговоры в сопровождении «всадников».
Легкая римская пехота — «велиты» — использовала ту же манеру боя, что и греческая.
По мере того, как Римская империя приходила в упадок, в рядах ее армии становилось все больше наемников-варваров, как в пехоте, так и в коннице. Старая римская тактика начала медленно уходить в прошлое, ибо наемники сохраняли свою технику боя и вооружение. В последней крупной победе Западной Римской империи на Каталаунских полях в 451 году подавляющая часть армии состояла из наемников. Войска использовали тактику, тождественную византийской (о которой речь впереди). Такая манера боя существовала в Имперской армии, в то время, когда жил военный теоретик Ренат Флавий Вегеций. Однако его работу «Краткое изложение основ военного дела» ни в коей мере нельзя считать учебником тактики той поры. Скорее ее можно назвать размышлением на тему «как хорошо было бы, если бы…»: