- Здесь другое. От удара клюшкой и сейчас бы не заплакал.
Мама ушла, делая перевязку - вспоминаю:
«В прошлом году зимой, с ребятами соорудили хоккейную коробку. В первые морозы, залили каток и все свободное время играли в хоккей.
В школу ходил во вторую смену. Утром, наспех погладив школьные брюки, схватил в коридоре хоккейную клюшку и побежал на каток. Ближе к обеду, от азартной игры отвлек голос мамы:
- Саша! Подойди ко мне – никогда так ласково она меня не звала. Насторожился - видимо опоздал в школу. Подошел к ней. Мама, не меняя голоса, продолжила: - Дай-ка мне клюшку.
Я нерешительно протянул ее. Взяв клюшку, она резко размахивается. Успев увернуться, чувствую сильный удар по спине и треск ломающейся клюшки.
- Ты чего, мам?
Ребята на катке, прекратив играть, наблюдают за нами.
Мама уже зло:
- Быстро домой!
Забегаю в подъезд. Слышу запах гари, и только сейчас вспоминаю о не выключенном утюге. К счастью, пожара не было – немного обгорела штора на окне».
Снова дома. Теперь не такой, как был в четырнадцать лет, а беспомощный инвалид. Мама, вновь заходит в комнату.
- Перевязал живот?
- Да.
- Пойдем, поешь. Пироги напекла. Они в честь тебя, очень удачные.
Настроение плохое, но встаю и иду следом – не хочется обижать маму. На кухне за столом сидят Вовка с Сергеем. Ждут. Мама укоризненно смотрит на них.
- Что притихли? Берите пироги, ешьте.
Входная дверь открылась. Пришел с работы папка, и увидев меня, от неожиданности растерялся.
- Ты дома? – колючая щека отца прижимается ко мне: – Оно так лучше. Чего в больнице торчать без толку - обращается к маме: - Дай денег на бутылку - отметим приезд сына.
- Да купила уже – мама открывает дверку стола, вытаскивает и ставит на стол бутылку «Портвейна».
Довольный папка, садится за стол. Распечатывает бутылку, наливает маме и себе. Держа в руке поднятый стакан медлит и не находя нужных слов, просто говорит:
- За тебя, сынок! – залпом выпивает.
Мама вначале пригубила, а затем также выпивает остальное.
- Видишь, Саша, как мать пьет за твое здоровье – обязательно вылечишься!
Улыбаюсь. Улыбаются и Вовка с Сережей, уплетая горячие мамины пироги.
В доме мир и согласие!
Жаль нет с нами Ивана – он служит в армии, Петьки – все еще строит автозавод в Тольятти, а Колька, под следствием - ждет приговора суда.
А еще нет, моей собаки Дамки. В середине мая, она угодила под машину. Схоронили ее невдалеке - на поляне. Не дождалась…
12 июня 1969 год.
Сижу на лавке за нашим домом, возле сараев. Подходит друг с соседнего подъезда - Вовка Евсевьев.
- Здорово, Санек. В окно смотрю, ты сидишь.
- Дома скучно, вышел часок свежим воздухом подышать.
Вовка садится рядом, показывает рукой:
- Помнишь в детстве из того сарая, ящик яблок сперли и на остановке продавали?
- Разве забудешь! Мать тогда хорошо меня ремнем отметелила, несколько дней задница «горела».
- Это твой братан - Петька, выдал, «Следопыт» хренов: «Где взяли яблоки?». Говорю ему: «Бабушка Груша из деревни привезла.» Не поленился – пошел к нам выяснять. После этого родители дома заперли и три дня не выпускали на улицу.
- А ты из форточки мне и пацанам деньги кидал. Как сейчас вижу летящую купюру. Она крутится в воздухе, но я, с трудом все же поймал. Держу ее в руках, а на меня с нее Ленин смотрит – десять рублей!
Вовка улыбается.
- В «заключении» от безделья всю квартиру облазил. В дедовском фарфоровом баране нашел ключик. Открыл им ящик в комоде, а там денег – куча.
- Когда твой «арест» закончился, у нас началась сладкая жизнь - покупали шоколад, конфеты и пряники килограммами. Сами ели и пацанам раздавали. За тобой они табунами ходили: «Вова, дай трояк или пятерку?», а ты им с барской руки бросал.
Вовка, довольный смеется.
- Тогда я «королем» был.
- Да, неделю барствовали. Затем меня мама вновь выпорола, уже резиновым шлангом. Я даже обоссался.
- Весело жили. А помнишь, как тетю Нюру Лепкину разыграли?
- Не хорошо получилось. Мне и сейчас перед ней не удобно.
Вспомнил этот случай:
«Положили пустой кошелек у входа в Вовкин подъезд, привязали к нему нитку, протянули ее через весь коридор и по лестничному пролету. Затем пропустили ее через почтовую щель в двери квартиры Евсевьевых. Сами через эту щель наблюдали.
В подъезд вошла тетя Нюра. Она, увидев кошелек, наклонилась и с возгласом: «Вай, авай, кошелек муинь (Ой, мама, кошелек нашла)», хотела его взять.
Вовка быстро потянул нитку, а она как завороженная, наклонившись, бежала за ним по лестнице. Опомнилась только, когда кошелек уперся в почтовую щель.
Женщина выругавшись, с покрасневшим от стыда лицом, быстро поднялась к себе на второй этаж и после этого долго с Евсевьевыми не разговаривала».
- Не переживай. Мы же пошутили. Но как она за кошельком по лестнице бежала! Даже не споткнулась, а могла головой долбануться. Санек, глянь, бабуля моя идет. Только что о ней вспоминали.
- Вовка! Хорошо, что тебя нашла. Приехала, а квартира закрыта.
- Городская власть выделила жилье в центре Саранска, а тебе в нем не сидится.
- Решила вас проведать. Сашка, это ты?
- Я, баба Груша.
- Слава тебе, Господи, вылечился, а меня всё бабки спрашивают: «живой ты или нет».
- Живой, как видите. Но еще не вылечился. Временно из больницы отпустили. Осенью снова операция.
- Ой, Господи! Сколько их тебе уже сделали?
- Пять.
- Дай бог тебе терпения! – она крестит меня и обращается к внуку: - Вовка, открой мне дверь!
- Не спеши, бабуль. Мы с Сашкой недавно на улицу вышли.
Поддерживаю.
- Баба Груша, садитесь рядом. Давно хотел спросить Вас. В 1964 году в Мордовии отмечали столетие вашего мужа – Макара Евсевьевича Евсевьева. Когда Вас показывали по телевизору, я подумал, его давно нет, а вы еще такая бодрая и активная?
- Саша, я моложе его на тридцать два года!
- Такая разница! А как же вы стали его женой?
- Не сразу. Макар Евсевьевич, работал и жил в Казани, но часто приезжал в свое родное село Малые Кармалы – где я жила. Он мне предложил быть у него домработницей. Согласилась и переехала к нему в Казань. В результате совместной жизни родился наш Толя – Вовкин папа, а Макар Евсевьевичу было уже 64 года. После рождения сына зарегистрировали брак. Была я домработницей Грушей, а стала Агриппиной Ермолаевной Евсевьевой.
Молчавший во время нашего разговора Вовка удивляется:
- Бабуля, а ты почему раньше мне этого не рассказывала?
- А ты меня спрашивал? Саша спросил, я и рассказала. Пойдем открой дверь, с дороги устала, хочу отдохнуть - Вовка нехотя встает.
Мне тоже пора на перевязку. Тихонько иду следом за Евсевьевыми:
«Передо мной идет жена выдающего человека – просветителя национальной культуры мордовских народов (Эрзя и Мокша). Имя Макара Евсевьевича Евсевьева носит наш педагогический институт, а его мраморный бюст стоит на высоком гранитном постаменте, в самом центре города Саранска.
В детстве, бегая по квартире Евсевьевых, мы с Вовкой не понимали, что под перезвон часов стоящих на старинном комоде за резным столом из черного маренного дуба, писал свои труды его дедушка – знаменитый ученый. В настоящее время эти предметы являются экспонатами Мордовского краеведческого музея.
18 июля 1969 год.
Следствие по делу брата, длившееся почти три месяца, закончилось. Сегодня показательное судебное заседание на мотовозо-ремонтном заводе, по месту работы Николая.
Возбужденная мама ходит по квартире, нервно перебирает вещи.
- Натворил дел Коля! Как сегодня он будет смотреть в глаза товарищам и начальству? Большинство рабочих с нашего поселка, и все нас знают.
Сергей прижимается к маме.