- Ничего там не застряло. Это у тебя после интубации трахеи остаточные явления, пройдет - доктор мнет мне живот, затем слушает его фонендоскопом: - С кишечником все гораздо серьезнее. Никак он не хочет работать - врач удаляет дренажные резинки из срединного разреза живота и рваную резиновую перчатку из зияющей раны на месте первой операции. Долго промывает через отверстия перекисью водорода брюшную полость, затем в рану засовывает пинцетом огромный кусок марли, пропитанной вонючим бальзамом по Вишневскому. Мне больно, но сил нет сопротивляться. Сжимаю челюсти и молчу. В заключение каждое отверстие разреза, вновь затыкает кусками резиновых перчаток.
С надеждой спрашиваю:
- Перевязка закончилась?
Виктор Николаевич берет огромный шприц – грамм на двести. Соединяет его с проведенным через мою ноздрю зондом.
- Да! Но еще будем промывать желудок - потянул поршень и шприц медленно заполняется темно-зеленой жидкостью. Обращается к маме: - Дайте Саше воды – мама подносит к моему рту кружку с водой. Глотаю с трудом – больно. Доктор постоянно отсасывает. Жидкость в шприце раз за разом становится светлей, наконец пошла прозрачная: - Зонд забивается, надо тебе больше пить. Сам видишь сколько желчи набирается, если не промывать.
Устало киваю головой. В полудреме слышится разговор врача и мамы, но смысла не улавливаю…
Вечером пришла медсестра Нина. Приносит странную капельницу с двумя огромными иглами и бесцеремонно вводит их в мои бедра.
- Доктор назначил физраствор от обезвоживания.
Мной овладевает безразличие: «Делайте, что хотите!» Бедра под напором жидкости раздуваются и деревенеют. Очень хочется спать, глаза закрываются…
1 декабря 1968 год.
Бьющие в лицо капли воды, заставляют открыть глаза. Мама брызгает на меня водой из бутылки.
- Не пугайся, это «святая вода», ее принесли из церкви.
Прошел месяц, как принят в комсомол и вот на тебе – принимаю церковный обряд. Стыдно, но противиться нет сил, и маму не хочу обидеть.
В палате тихо, не считая маминого шептания молитвы. «Свинцовые» веки закрываются. Подвластная мыслям кровать «плавно поднимается» и «летит» туда, куда хочу. Мне хорошо – блаженствую в полете. Жаль пространство ограниченно. Хочется вырваться на простор, но мешают потолок, стены, да и дверь в палату закрыта…
Вечером, в часы отведенные для посещения больных, чередой проходят родственники, соседи и просто знакомые родителей. С трудом открываю глаза – вижу новое лицо. Приветливо улыбаюсь, веки сами закрываются. Сквозь дрему слышу разговор мамы с очередным посетителем. Удивляюсь – как она находит для каждого человека доброе слово и тему для разговора. Устал от голосов - в тишине лучше «летать», но как это скажу маме. Тумбочка и все свободные места у кровати заставлены продуктами. Мама качает головой.
- Не ожидала такого внимания к нам. На «ТЭЦ-2» и в деревне все тобой интересуются, желают тебе выздоровления - она вытирает глаза кончиком платка: - Что-то я «раскисла». Ты мечтал наесться конфет. Здоровым, и картошку с квашеной капустой уплетал с аппетитом. Что ж теперь не ешь? – обреченно машет рукой.
- Не хочется. Передай домой, потом съем.
- Дома три голодных рта – вряд ли чего тебе оставят.
- Пусть едят. Вылечусь, мне вновь картошка с капустой будет вкусной.
Она печально вздыхает, затем встает навстречу новому посетителю.
Пришла Валя! Комсорг нашего класса. Я растерялся и наверное покраснел. Она такая красивая! А я…
«Месяц назад, 29 октября - в день рождения комсомола, наш класс в полном составе принят в его ряды. Из горкома шли по проспекту Ленина - главной улице Саранска. Моросил мелкий осенний дождь, но всем было весело. Пытались петь, а слов никто не знал и мы смеялись над собой. В этот день я повзрослел. Впервые заметил – до чего же красивая одноклассница – Валя Миронова.
На первом комсомольском собрании класса ее выбрали комсоргом. Проголосовали единогласно!»
- Здравствуй, Саша – она растерянна, голос робкий и тихий.
Смущенный, смотрю на нее. - Мы всем классом пришли, но здесь такой вредный медперсонал - не прорвешься. Дали всего один халат. Я прошла, а они все ждут.
Мама понимает мою и ее растерянность.
- Саша, что ты молчишь? Приглашай девушку! Валечка, садись на стул и расскажи ему, как вы живете. Что нового в школе?
Валя присела.
- Тетя Феня, все по-прежнему – смотрит на меня. – Все новости – это твоя болезнь Саша. Все ребята и учителя шлют огромный привет и желают скорейшего выздоровления… Тебе не больно? – она указала на иглу от капельницы.
- Нет. Рука немеет без движения, а шевелить нельзя – игла выскочит из вены.
Она с интересом рассматривает капельницу.
- Во флаконе лекарство?
- И лекарство и мое питание.
- Саша, мы продукты купили, но сказали: « Ты пока не кушаешь и я не знаю, что нам с ними делать? Деньги всем классом собирали.
- Сами съешьте – мне стало весело.
Она обиженно:
- Ребята не согласятся - поворачивает голову к моей маме. – Тетя Феня, можно мы отнесем продукты к вам домой? У вас семья большая, они лишними не будут.
Мама улыбается, но глаза ее почему-то слезятся.
- Хорошо Валечка. Спасибо вам всем, что не забываете Сашу.
- О чем Вы говорите? – подняла голову и с пафосом комсорга произносит: - Саша всегда приходил всем на помощь и мы его в беде не оставим – смутившись. встала: - Пойду, ребята внизу заждались. Обещала на несколько минут, а сама задержалась. - Валя ушла.
Мама присев на ее место, поправляет мои волосы расческой.
- Вот для тебя невеста! Умная, красивая и одна дочка у родителей.
При Вале держался в «форме». После ее ухода, силы покинули.
Слабость разливается по всему телу, веки опускаются. послушно «летает»кровать. Освоив все премудрости высшего пилотажа, «ношусь» по комнате на высоких скоростях. Иногда вдруг проваливаюсь в бездну. Ощущение невесомости заставляет сердце радостно биться. Не страшно. Понимаю - летаю не по-настоящему, стоит открыть глаза и реальность восстановится. Шипит возле носа трубка, из рядом стоящего кислородного баллона. Пытаюсь, свободной от капельницы рукой, отбросить пахнущий резиной шланг. Но встречаю жесткое сопротивление маминой руки. «Хорошо, пусть это будет реактивный двигатель».
В «розовых» мечтах улетаю далеко-далеко… туда откуда не хочется возвращаться.
Валя и без маминой подсказки мне нравится. Но причем тут – «одна у родителей».
5 декабря 1968 год.
- Сашенька! Петя пришел!
В палату ворвался, приехавший из Тольятти брат. Лицо его от мороза красное, глаза блестят. Ответная радость, видимо отразилась на моем лице.
- Да он улыбается – нарушил тишину Петька: – А мне сказали ты совсем плохой.
Обняв, он крепко прижимает к себе. Мама испуганно повысила голос:
- Да ты что, с ума сошел!?
Попыталась отнять меня у брата, но он осторожно отодвинул маму.
- Ты мать, не лезь. Мы знаем, как надо брататься – и обращаясь ко мне: - Дай мне руку, Санек - померяемся силой.
Он взял мою ладонь и сильно сжал ее, а я в ответ попытался сжать его. Сухожилие на моей худой и посиневшей от гематом руке напряглись. Мама стоит рядом, наблюдает. Силы не равные. Моя ладонь в ладони брата бессильно свернулась в «трубочку»:
«Брат однажды в письме написал: «Строим автогигант «ВАЗ». Работа моя легкая - на тачке бетон вожу».
Мы с братьями посмеялись, а мама была расстроена и велела перейти на другую работу»
Петька укоризненно качает головой: - Да, слабоват ты стал. Не ешь наверное ничего?
Утвердительно киваю головой.