Весёлый колумбарий
А я в урночке сижу,
Из-под крышечки гляжу.
Телеса мои из праха,
Никакого куражу.
Прибежали двое в склеп,
Осемнадцать им в обед,
Обжимаются и стонут,
Вытворяют непотреб.
Налетели мертвяки,
Понагнали сквозняки.
Как он так её и эдак,
Обсуждают мастерски.
Радость дохлым языкам?
Раздели-ка пополам!
Порно-хаб приехал на дом,
Только нечем фапать нам!
Не о вреде котов
Примадонна
набивала брюхо бездонное
десятком больших антрекот
и курила «Приму».
Чёрный кот
починял в энный раз
примус,
и смотрел на неё искоса;
конечно, не как ловелас,
а словно на уровне плинтуса
оценивал пенье её.
Примадонне
было на то плевать.
Она закусила беконы
таблетками с мумиё
и грохнулась на
кровать,
ожидая сытого сна.
Жирное сердце
билось всё туже,
крови путь
пробивая — так,
по инерции.
За окном выла стужа —
вечно не в такт! —
мешала уснуть.
Мадам повернулась нá бок,
ухо накрыла
подушкой,
да толку с неё — на полушку.
Послышался топот лапок:
кот решил перестать
быть дармоедским рылом,
хозяйке помочь чтоб поспать,
улёгся на ней самой.
Кот — он, конечно, не злой,
но пять
килограммов его
(казалось, всего ничего!)
случились последней каплей
уставшему сердцу мадам.
Дряблый
мотор не готов
был к трудам,
биться под целою тонной —
застыл, ленивец таков —
и умерла примадонна.
Не о вреде котов
сложили историю эту.
Знать надо меру
в эклерах
и прочих сортах еды;
а себя и кота — на диету
во избежанье беды.
Раскидало меня
Раскидало меня, раскроило,
Расчудачило в поисках Бога.
То ли рожей не вышел унылой,
То ли боги пошли недотроги…
В баре
Эй, паря!
Слыхал — каждой твари по паре?
И это сказал Бох,
А не какой-нибудь лох!
Тогда, почему же так трудно
Найти себе пару на судне,
Что зовётся планетой Земля?
Ик! Так о чём я, мля…
Ну-ка, без проволочек
Посчитай мне, братан, одиночек,
Их так много, даж’ в этом баре…
Слышь, они, может, не твари —
Потому им так сложно найти,
Того, с кем итти по пути?
Ненавижу
ненавижу ненавижу
как плесень и грыжу
как пафос афишный
как словеса лишние
как песок в туфлях
как мораль тухлую
как дорогу к голгофе
как холодное кофе
и его в мужском роде
как болтать о погоде
как рабовладельцев
и плоскоземельцев
зря пролитые слёзы
оды русской берёзе
мимонотное пенье
пустотелое мненье
когда кто-то обижен
о, ненавижу
тебя.
не любя.
Уходи
Уходи.
Телом моим пусть пируют демоны.
Ножи их из яростной боли сделаны.
Скатерть их из отчаянья соткана,
И тарелки не из глины леплены,
Нет, сплетены из чёрных локонов
С белыми нотами, с главы моей срезаны…
Уходи.
Всё равно помочь ты не сможешь,
Тянешь руки, но только лишь гложешь
Душу мою, вместе с ними, чертями…
На пир сервируя смертельное ложе.
Услышь же! Шепчу онемевше устами:
Как же устал я…
Как же я болен…
И сломлен…
Последняя капля?
Лишь демонам на смех.
Сосуд мой дове'рху заполнен
И треснул… Не склеивай наспех.
Кровь хлещет из щелей. Обездолен,
Обессилен.
Сук подо мной давно уже спилен.