“Как же я тебя ненавижу”
Мигала тусклая, выжатая лампа, искажениями напоминая комнату маньяка с полным шкафом ножей. И тем не менее был этот чудный жёлтый оттенок света, неизменно связанный с их дружбой и детством. Вся мрачность выходит из помещения, как только с виду тяжёлые и ленивые руки ставят два чёрных слона из шахматных фигур на плечи своему противнику. “Это тебе на погоны” – весело завертела головой в стороны Хаями, как старая фигурка собаки с пружинистой головой в салоне автомобиля. “Ещё раз!” – потребовала Соня, нахмурив брови и расставляя все фигурки на место. – Этот миг был слаще любого убийства и дороже, чем всё, что Хаями сделала за последние несколько лет. Увиденное воспоминание из прошлого пришлось как сказочное видение, которое Хаями хотела продлить хотя бы ещё на миг.
Соня лежала на земле, почти без сознания. Она потратила много энергии и заряд квами был на грани. Сколько сил она потратила лишь для того, чтобы Хаями поверила и потеряла бдительность. И всё ради того, чтобы разбить талисман мухи. Она желала это сделать перед тем, как уйти из этой жизни. Что дальше? Почему она продолжила убегать?
Хаями не издавала звуков. Хорошо бы, если бы она умерла вместе с ней. – Соня решила не надеяться на это. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сил хватает лишь, на то, чтобы подняться, что Соня и делает, с трудом опираясь на здоровую руку, но всё кончается в один момент.
Нет, Хаями не умерла. Глупо на это надеяться.
Павлин уже оказалась возле Самосудовой.
Течёт кровь, увлажняя деревянную рукоять кинжала, падает сбитое дыхание над самым ухом Сони. Что угодно, но Леди не ожидала, что рука, нанёсшая ей удар ножом в живот, будет трястись в лихорадочном состоянии. Особенно, если эта рука Хаями.
Хадами опустилась на колено, роняя голову на плечо бывшей подруги, издавая пугающий стон. Она плачет или ликует? Её ноги не держат, Павлин сама скоро откинется, если не обратиться в больницу.
- А я так хотела поиграть с тобой ещё немного. – И голос дрожит и руки, ноги. Это приводит к тому, что Хаями просто садится на колени к девушке, без сил продолжая медленно проталкивать лезвие глубже в тело. Ей хватает последней энергии удержать и Соню и себя.
Хаями не верит случившемуся, не может принять и даже простить. За что? Она хотела этого с самого начала. Что за сущность ей правит? Она сейчас не способна даже на ещё один, последний для себя укол, чтобы и самой не мучиться на этой земле без игрушек и врагов.
Облизнув засохшие в крови губы, Хаями горбится, опускает лицо ниже , чтобы прильнуть своими губами к её, углубив самый долгожданный и первый в её жизни поцелуй невзаимной любви.
“Если тебя уже нет здесь, то и мне незачем здесь жить. Какой смысл?”
Силы покидают её. Руки дрожат, как-будто имеют свой разум и Хаями склоняется к земле, повалив под собой Соню.
Что ей делать теперь? Она без сил, без магии. Как бы ей здесь не скопытится. Хотя чего страшного? Ей же лучше, если умрёт вместе с ней.
Хадами просто падает на землю, устроившись рядом с бездыханной Самосудовой.
====== Глава 43. Ахиллесова Пята. ======
“Я видел всё. Будто бы чужими глазами. Глазами своего отца. Место, где они провели всё своё детство, комната, где Хаями рубилась в шахматы с Соней, кабинет хранителей из категории атакующих талисманов. Я нашёл там очень много информации по поводу своих сил.
К великому сожалению от когда-то великой, могущественной нации не осталось ничего, кроме пыльных стен с многочисленными трещинами, дырами и расколотыми углами, гнилых штор, разлагающихся ковров, да мумифицированных трупов американского спецназа или хранителей в балахонах. Тонкие колени с обвисшими тряпками – всего лишь кожа, облегающая кость. Что такого американский спецназ добавил в газ, что тут почти всё хорошо сохранилось.
Иногда мне под ноги попадались горы активных, но не тронутых за последнее десятилетие талисманов. Кто-то, после заточения их снимал с мёртвых хранителей. Наверное тот, чьи шаги я слышал в глухой, непроглядной тишине заброшенного корпуса ордена. Это был точно не мастер Фу. То было иного запаха. Иного происхождения. Я учуял злобу и страх, который придаёт отчаяния зверю. Он следил за мной до самого подвала, но виду не подал. Это он или уже оно. В голове не могу сложить, как эта тварь смогла выжить в полностью запечатанном корпусе и прожить там, как минимум десять лет? Медведь, утративший всё человечное, когда-то был магистром, но, постоянно питаясь человеческой плотью, он потерял контроль над своей естественной силой.
Я не смог помешать мастеру Фу активировать технику забвения, но я смог ему сказать о его проигрыше.” – Гелевая ручка вдруг неуклюже скользнула по всему исписанному листу дневника Агреста.
— Дьявол! – Прыснул Нино и швырнул стопку листов в мусорную корзину, чем напугал окружающих его друзей. – Вроде бы урезали круг, а зацепку не можем найти!
” После возвращения в Париж, я понял, что мой план сработал и ЛедиБаг, чьё имя я забыл, скоро будет найдена.
Дело в том, что я разработал всю последовательность ходов своего плана так, чтобы спровоцировать Баг погнаться за мной в Нью-Йорк, в определённое время, определённого числа – во время сдачи второго семестра всей школы Дюпон. В итоге из последующего анализа я имею крайне узкий круг подозреваемых. Наверное должна быть очень уважительная причина не явиться на экзамен и два раза на пересдачу экзамена. Так же учитываются все известные мне и моей команде моменты, когда ЛедиБаг была замечена вместе с кем-то из круга подозреваемых. Ведь героиня не может одновременно и мир спасать и по городу гулять.
ЛедиБаг себя не выдала. После этого я решил приставить к каждой из подозреваемых объектов шпиона, следящего за их домами.
После Нью-Йорка и объявлений Баг об расформировании команд супергероев, каждый из хранителей стал через чур осторожный и можно даже сказать они перешифровались и перепрятались. База в заброшенном парке теперь не актуальна для них.
И всё же мне удалось приблизиться к раскрытию её личности, как никогда раньше.”
— Чего ты так орёшь? Тебя режут что-ли?
— Нет, зато мозги маринуют будь здоров. Мне нужен перекур!
— Да ты только сел! И часа не прошло, как ты опять берёшься за сигареты. – Перепалка между Ляифом и Сезер – вещь которую Агрест возненавидел всем своим сердцем, почти сразу после Нью-Йорка. Ну как их угомонить? Как вообще им объяснить, что их отношения это больные отношения двух собак. Надо же в таком возрасте ругаться, как взрослые.
Адриан был рад, если бы кто-то спас его от этих бессмысленных криков
— Я купила беруши, как ты просил. Там были силиконовые, я взяла обе пары. – Понимающе вздохнула Хлоя и, присев рядом, с интересом заглянула в дневник друга, который не спешил его закрывать от любопытных, голубых глаз.
— Спасибо Хлоя. В городе по-прежнему тихо?
— После того, как здесь появились американские солдаты, даже Месье Рамье утих и перестал кормить голубей. — Адриан сжал переносицу, скользнув по закрытым векам, надовил на глаза.
— Порой мне кажется, что мой план имеет больше минусов, чем плюсов.
Тринадцать лет в городе Нью-Йорке не появлялись хранители, а тут сразу и Нуар разрушитель, которого боялась вся Америка, особенно Чикаго и Леди Баг, из-за которой ещё в девяностых у людей появилась ассоциация красного костюма со смертями.
Благодаря ордену, хранители укоренились, как образы дьяволов. Особенно у капиталистов, которым приходилось идти на сделки с орденом и финансировать чужой труд из-за шантажа благородного ордена.
— Как странно сложилась судьба. – Поддержала разговор Буржуа. – Команда шестнадцать боролась с Хаями Хадами, в мире не воцарился хаос. А в итоге люди всё равно боялись Дьявольского Кота и ЛедиБаг. Их страх остался прежним, чтобы наши предшественники не делали.
— Ты ошибаешься. Люди просто забыли всё хорошее, потому, что конец всё равно был горький. Нет смысла вспоминать добрые поступки хранителей, если на выходе люди получили всё те же убийства, даже если они ради добра.