От куда эта вода из глаз, почему она так плакала и перед могилой, когда его срок закончился, называла его «Габи», она отнеслась к прощанию с ним очень сентиментально и особенно, к другим же всегда была хладнокровна, даже к дочери, которая тоже присутствовала и ходила за ней тенью, не смея открыть рот. Вероятно мать дала ей понять, как надо сегодня ей вести себя. Адриан сегодня для Хлои был под защитным куполом, плюс сто иммунитета от блондинок.
Одри знала, будь все наоборот, он бы так не сделал, он бы просто поприсутствовал и под конец, когда все уйдут пообщался с её портретом так, как разговаривал раньше, в юные годы. В нём ещё осталось добро, уважение к Карапасу и к другим людям, он помнит и ценит всё, что у него было, и всё что он потом потерял. Он не был бездушной машиной, просто в глубине сидел его древний страх.
Он всё понимал, свою холодность по отношению к сыну и другим, просто боялся опять проявлять эмоции, боялся подобного исхода, как в его прошлом и не хотел привязываться, ведь знал, как больно терять не только жену, но и друзей. Он пообещал Эмили позаботиться об Адриане, но дарить любовь он разучился. Эти чувства у него отрофировались.
Хоть он и жил такой жизнью, Агрест младший любил его как отца, не получая взаимной симпатии, и как бы там не было, он скорбит и боль никуда не уйдёт.
Натали взяла на себя тяжелейший груз ответственности, она приняла дар Габриэля перед его смертью, с целью продолжить дело за него, чтобы у его сына была хотя бы мать. Малейшая надежда на то, что получится заполучить камни чудес, превращалась в клятву женщины сделать эту работу на совесть и выполнить это предсмертное желание, как бы не было тяжело. Она уважала своего хозяина и видела, как он напрягается и целыми ночами, думая о том, каким способом заполучить талисманы, чтобы поскорее возродить жену. Его мучения заставляли не спать и секретаршу, на которой и тоже имелось много дел, расписание отца и сына, другие дела по дому и некоторое участие в планах Бражника. Порой она нагружала себя больше, чем сам Агрест. Последнее её участие привело к неудачи. Она сильно привязалась к этому дому и к этой семье, считая её родной. Сейчас на её плечах жизнь Эмили и Адриана, придётся вложить саму себя в их будущее. Другого пути она не видит. Ей некуда больше идти, она не сможет принять другую работу, даже когда подростку станет восемнадцать. Она отдаст саму себя в это дело, даже если придётся погибнуть, исполняя желание. Это дело всей её жизни. Именно такой конец её устраивает.
Но больше всех обречён страдать Адриан. Он надеялся каждый день на прогресс с отцом и сильней всех пытался увидеть в Габриэле что-то хорошее, даже когда ничего такого не было. Он потерял последнего человека в своей семье. Родного человека. Последнюю нить жизни.
Повторяя это в течении дня, не сделаешь лучше душе, но все же:
«Он не был таким уж плохим человеком, он был живым.»
Он был живым человеком. Он очень любил утреннее кофе, дающее ему бессмертие на весь день, любил в свободное время наблюдать за игрой сына на пианино, вслушиваясь в те чудесные ноты, что сотворял младший Агрест. И рассматривать его фото из журналов моды, часами любуясь совсем не своей одеждой. Но самое главное, о чем не догадывался мальчик, так это о том, что у него была его особенная традиция. Перед тем как Адриан уезжал в школу, перед уходом, он клал свою руку на его плечо, каждый раз чувствуя тепло и ещё нераскрытый, прекрасный цветок. Он чувствовал своего наивного, но доброго сына, вспоминая те моменты, когда он впервые брал его на руки младенцем, прикасаясь своим носом к маленькому личику, нежной, крохотной руке, он часто позволял обхватывать свой большой палец, который по сравнению с его был громадным. Глаза которые ничего не понимали в этом жестоком мире, теперь они превратились в самостоятельные, умные глаза.
Его маленький наследник тоже любил это единственное прикосновение, он тоже чувствовал тепло и перед глазами пробегало, какое-никакое, детство.
В голове смешалась и злоба, и гнев, печаль давила слева, а счастливая ностальгия резала по швами справа, радостные мысли из прошлого пронзали всё насквозь. Всё это нельзя было смешивать, как алкогольные напитки, потому что даёт невыносимую боль, которая оглушала уши и царапала по перепонками, проникая в каждую извилину. Мозг закипал не хуже чайника и ему казалось, что вот вот он станет овощем.
Теперь этого не будет, ни его, ни той традиции, ничего.
А ведь он даже не успел рассказать отцу о своих достижениях. Не рассказал про большое количество друзей, которые к нему добры и уютно приняли к себе в общество. И про то, что у него есть девушка, любящая его настоящего. Он точно был уверен, что Маринетт ему понравится, ведь она искренняя, не такая, как другие. Не успел… .
Комната тайного героя Парижа владела мрачными и тихими способностями, будто это не стены и потолок, а живое существо. А за окном опять начался дождь, будто Натали накаркала. Окна приняли миллионы ударов мелкой воды и сосуды с жидкостью лопались о стекло, деревья сгинались и отталкивались от буйного порыва ветра, сегодня дождь знает своё время, минуя день, он забирает себе две эти ночи.
Сегодня Адриан не хотел видеть никаких гостей, но своего опекуна ему придётся впустить по многим причинам.
Натали от этого мрака стало хуже и свет согнал всех ночных тварей.
Настрой женщины чувствовался в частых, жадных глотках воздуха и бегающие глаза боялись остановиться на последнем Агресте, в этом доме.
— Адриан… отец оставил тебе кое-что, просил передать, когда придёт день… — она аккуратно положила толстый слой бумаг, скрепленных между собой верёвкой, сплетение самоучки, как уже понятно. — Кое-что он не рассказал тебе, — взгляд, обычно строгой, секретарши устремился в пол и она поспешила выйти, но обошлась лишь долгими шагами, чтобы он не подумал, что она так хочет сбежать из его комнаты.
— Натали! — этого она ожидала. Мальчик принял сидячее положение, он сходил с ума весь день, мечтая, чтобы она зашла к нему и поговорила с ним, хоть о чем-нибудь, но желательно о нём. — Почему он не лечил, когда была возможность? — на лице сформировался злой и серьёзный взгляд.
— Ах, Адриан, я и сама не знала, почему он так поступает, — она быстрым шагом оказалась рядом с ним на кровати, — я сотни раз спрашивала у него — «зачем?», но он молчал и говорил, что это не моё дело, — на душе спадали горы и камни, тянущиеся её вниз. Им обоим нужно было выговориться.
— Почему так все случилось, почему именно со мной?! – отчаянные вопросы были лучше угнетающей тишины.
— Адриан… — объятия задали молчание, у неё не было ответа на эти вопросы, но все сильнее и сильнее разгорелась жажда взяться за работу Бражника и начать топить Нуара и Баг в собственной крови, а затем забрать, то что им не принадлежит, как думала Натали. Она очень хотела подарить ему мать, очень сильно желала этого. И она это сделает. — Всё будет хорошо, мы с тобой будем вместе, я тебя не брошу, ты слышишь, я твой опекун и я буду с тобой все время, у нас все будет хорошо, — боль мучила и терзала. Натали очень переживала за Адриана и страдала так же, как и он.
Больше они не увидят его стоящего на лестнице в своих раздумьях и не услышат его строгий голос. Габриэль теперь свободен, он отмучился и больше его не будут терзать мысли об утраченном прошлом. Агрест старший больше не будет думать, как победить врагов и оживить любимую. Он наконец то отдохнёт… .