Его переполняли силы, он обладал множеством способностей, как если бы соединили девять талисманов в один.
На пути он убивал всех. Без разбора. Он увидел, что творится в главном зале и как хранители, стоящие по колено в алой, горящей воде, топили друг друга, как люди накатили на них одной, чудовищной волной.
Пока что, ему не было дела до них. Пусть перебьют друг друга, а дальше он разберётся с теми, кто прошёл в полуфинал. Если из корпуса выберется человек – не произойдёт ничего страшного, но если хранитель улизнёт на ружу, всё будет кончено. Поэтому Габриэль предварительно запечатал все выходы, кроме парадного северного, где до сих пор не прекращается бойня двух армий. Кто командует ими? Где искать голову?
“Ты уже промыла ему мозги, верно? Хорошо, значит тащить тебя в корпус и отдавать на казнь нету смысла. Наверное я должна ещё раз сказать тебе “спасибо”.” – На этот раз, вместо сладкого голоса Хаями, Габриэль услышал в своей голове Самосудову и был ошарашен всеми словами, которые вытянул из неё Хаями. Разве Соня могла так подставиться, зная, что у Хадами есть такие трюки с перьями. Японка даже не давала ей спать спокойно. Всё потому, что Соня знала о её шпионаже и не боялась уже скрывать свои карты. Зачем? Уже всё, Рагнарёк начался. И скорее всего, нет, она точно была уверенна, что ей недолго осталось. Ларри больше нет, Купера тоже. Больше её здесь ничего не держит.
Но вот Габриэль озлобился. Такие новости только разожгли в нём пламя войны.
Он не спеша спускался на нижние этажи, волоча, мокрые по колено, ноги в мутной воде, разрезая и пробиваясь ниже. Скрипя зубами, он глубоко дышал и хотел уже наведаться в убежище команды семнадцать. И наконец Бражник перешёл в тайный подвал – место, куда он больше всего желал попасть.
Сырой, вонючее подземелье встретило его хмурым молчанием. Всем было плевать на это скрытое хранилище, особенно теперь. Агрест желал убедиться самолично, чтобы собственными глазами увидеть это уродство. Соединяя свои детские надежды и нынешние возможности Агрест просто захотел уже разобраться с этим делом.
И что же он увидел? Капсулы и людей находящихся внутри. Шланги и провода высасывающие из них жизненную энергию. Однако теперь все аппараты отключены и что стало с этими заключёнными неизвестно. За такой короткий промежуток времени они должны были умереть от слабости и изнеможения.
Он прошёл дальше, минуя первую, вторую капсулу, угол, где когда-то Купер с Финном обнаружили свою подругу в полуживом обличии. Здесь таятся люди за тысяча девятьсот восьмой, ему же нужно зайти дальше. В собственных, запутанных и неуверенный раздумьях он забрёл в самую глубь этого лабиринта. Что привело его сюда? Сможет ли он спасти всех этих бедных полухранителей? И есть ли у него на это желание? Нету.
Агрест сверился. Здесь уже покоились люди с датой его пребывания в столь ненавистный ему корпус.
На самом деле, здесь было очень пыльно, а вода добавила сюда красок. Какая же жуткая вонь.
- Цх, шаги слышу. – Габи резко вздрогнул и ослаб. Сила вдруг исчезла и он автоматически перевоплотился в человека. Будь он на поле боя, ему бы уже пришёл конец. – Кто та там, батька идёт? – Такие неумелые, гортанные предложения, взывающие к смеху. На лицо навернулись слёзы, которых Габи боялся больше, чем что-то другое. На данный момент он просто обессилел.
Он вошёл в тёмный угол откуда доносились слова, скребя ботинком по луже, образовавшиеся на сыром бетонном полу.
Во влажные глаза ударила ужасающая картина. Среди кучи неизвестных ему жертв, висел Ган, в полуразбитой капсуле. Худой, да так, что были видны лишь кости и рёбра выпирающие вперёд. А лицо осталось верным его тузом, добродушным и таким тёплым, несмотря на впалые щёки и глаза. Обаятельный, восточный казах из его детства, глаза и крюкообразный нос не поменялись совсем. И искренняя улыбка с издыханием держалась на его бледных, потрескавшихся губах.
По пути сюда он ни раз замечал ещё живых заключённых, с открытыми глазами, но они не могли даже говорить. Максимум ударить в прозрачную стенку, привлекая к себе внимание.
Агрест ожидал, что что-то подобное он увидит здесь.
Подойдя ближе он снова услышал его голос, такой же родной, но очень измученный и сухой.
- Вот мы и встретилысь вноовь. – И этот акцент. Габи помнил его и даже пытался сам так разговаривать, но скопировать не получалось никак.
Всё вокруг трупами лежат, а он ещё живой. Как так? Габи приложил свою ладонь к холодной груди старого друга и ощутил щекотку, переходящую в колющую боль, в сердце. Спустя столько лет... .
А возле Гана была ещё одна до боли знакомая фигура – Гарара. Но, увы, он уже был мёртв. Прозрачная стенка, отделяющая его от Габриэля, подобно саркофагу. Разбивать его, Бражник не стал.
Он помнил его совсем другим, не бледным, изнеможённым скелетом, а весёлым мальчиком. Как-будто это было вчера: Тёплый, трескающийся огонь в бочке, Гарара снова копается в какой-то технике, изрядно отпуская остроты и прислушиваясь к диологу между остальными. Выкрашенное огнём в оранжевый цвет лицо Флегчера, который, просто закинув ногу на ногу матерился и проклинал мир. Ган, делает вторую затяжку дешёвой сигареты и передаёт дальше по кругу. – Хайна, цыглы, кто такой Одри? Твая девшка? –
Вырвал из контекста Габи в своей голове. До сих пор, Агрест сохранил в памяти все их разговоры.
Из забвения Бражника выдернула Ган, который возмужал, но стал ниже ростом. Суровая реальность вернула ему тёмные оттенки настоящего.
Теперь у ордена не было и шанса на объяснения. Они однозначно должны были умереть.
Гана уже не спасти, отсоединившись от центрального аппарата он обречён на смерть. Чернокожий казах по немногу раскисал, но достойно держал свою заразительную, но уже слабую улыбку.
- Когда всё кончится. Мы встретимся вновь. – Сказал Агрест перед тем как холоднокровно уйти, а полумёртвый Ган, кивая головой от манящего сна, до последнего смотрел ему в спину.
Какая боль охватила его. Неукротимая, стонущая боль и животная жажда мести. Вот его друзья, нашлись здесь, в самом страшном, для корпуса, месте.
Когда пальба закончилась, стихли и голоса внутри стен. Габи перебил всех хранителей в главном корпусе.
И на Юге и на Севере горели храмы, хранители топились в собственной, горячей крови, как сало. Спускался с гор туман, обгоняя груду бесчисленных, растерзанных тел. На горизонте показалась стая ворон, жаждущих отгрызть свой кусок, да пожирнее.
Всё кончится здесь и сейчас. В этом городе и в этом месте, где зародился орден. И для этого Габриэль приложит все, имеющиеся у него, силы.
- Теперь хранителей не существует. Я закрою каждую дверь, ведущую в эту омерзительную дыру, чтобы больше никто и никогда не смог вернуться сюда. И раз я не могу уничтожить талисманы, я похороню их здесь. Теперь это ваша тюрьма.
Габриэль сильнее напрягает ладонь и вся его сила, живущая в нём, ставит финальную печать на северные ворота корпуса. Ни одна живая душа не сможет их преодолеть, покуда не наступит конец его жизни. Ни магия телепорт, ни мощная военная техника не сумеет взломать эти двери. А пока его время не вышло, он добьёт оставшихся дезертиров и закончит эту нацию навсегда.
Адриан объявился ночью. Сколько бы его не искала Банникс, как бы быстро не летала Леди по городу Нью-Йорк, им обеим так не удалось обнаружить Агреста.
И западню ему не устроить. Они понятия не имеют где находится заброшенный корпус хранителей. Лишь Нуар имел точные координаты и возможность туда попасть.
- Девяносто пятый, девяносто шестой. – Полушёпотом произносил номера гаражей Адриан, на ходу перематывая всю историю из дневника отца. Северные ворота должны были быть здесь, письмо отца привело его сюда, в общественное подземное помещение для гаражей на улице Фрейда.
Нуар понял, что он попал именно туда, как только увидел на столе охранника кучу шаманских изделий, которые были предназначены для борьбы с злыми духами. Сколько он тут работает? Подвал сделал из него шизика. Наверное духи прошлых магистров шалят. Без зазрения совести Адриан просто вырубил смотрителя и закрыл главные ворота общественного, подземного участка.