«Здесь имеются 43 печи под постоянной тягой, используемые в особых отделениях, и 150 человек, при взгляде на которых невольно вспоминаются обитатели преисподней. Тем не менее соблюдается величайший порядок; все они двигаются подобно машинам».
Экономическое развитие было связано с войнами и растущими запросами империи, внутренним спросом и изменениями на внешних рынках. Развивалась металлургическая промышленность, особенно печеплавильная, а фабриканты охотно внедряли технологические новшества. Для перевозки угля строились каналы и гужевые дороги. Например, четвертый герцог Портленд в 1808 г. построил новую гавань в Труне на западном побережье Шотландии и провел к ней гужевую дорогу от своих угольных шахт в Килмарноке, по которому в 1839 г. было перевезено более 130 000 тонн угля. В 1816 г. Наполеон на острове Святой Елены сказал британскому полковнику: «Ваш уголь дает вам преимущества, которыми мы во Франции не располагаем».
Транспорт и темпы изменений
Усовершенствование путей сообщения способствовало сплочению элиты, открывая более широкие возможности для образования, социализации и путешествий с деловыми или политическими целями. В конце XVIII в. во множестве издавались акты об устройстве насыпных дорог, позволявшие местным трестам вступать во владение отрезками дорог и финансировать их улучшение за счет пошлин и сборов. Например, дорога Эдинбург-Глазго была насыпной в 1780-х гг. Вымощенные щебнем и загрунтованные дороги, появившиеся в 1780-х гг., отличались более жесткой и сухой поверхностью и позволяли конным повозкам развивать более высокую скорость. Строились мосты, заменявшие броды и переправы. Лондонские газеты во все большем количестве доставлялись в провинции; почта значительно улучшилась, а в 1784 г. начала действовать королевская каретная почта. Это служило к выгоде расширяющейся банковской системы и переписке, игравших важнейшую роль в двух недавно возникших и быстро развивающихся литературных формах — романе и журнале. Многие социальные черты, ассоциируемые ныне с экономическими изменениями, уже отчетливо проступали.
Британские острова далеко не были сельским Элизием, жизнь сельского мира уже в XV и XVI вв. испытала значительные потрясения. Ни огораживание, ни быстрые изменения в землепользовании, ни сельская пролетаризация, ни социальные и экономические перемены, вызванные индустриализацией, ни технологические нововведения, ни подъем и упадок в разных областях и разных сферах экономической деятельности не представляли собой ничего нового. Однако с конца XVIII в. они набрали размах и ход и после этого уже их не снижали. Этот процесс постоянных изменений больше, чем что-либо другое, ознаменовал наступление современной эпохи.
Георг III (1760-1820 гг.)
Впрочем, для узкого круга власть имущих первоочередное значение имели, конечно, политические изменения. Двухпартийная система вигов и тори, игравшая важную роль с начала XVIII столетия, в 1760-х гг. уступила дорогу по сути частным политическим группировкам, а соперничество политических лидеров и меняющиеся предпочтения Георга III создавали крайне нестабильную обстановку. Как и любой король континентальной европейской державы, Георг, первый представитель Ганноверской династии, родившийся на Британских островах, решительно отвергал политику группировок и препятствовал попыткам одиозных в его глазах политиков занять ту или иную правительственную должность.
Как и другие монархи, Георгу после восшествия на престол пришлось столкнуться ос значительными трудностями при налаживании отношений с ведущими политиками, когда он был вынужден убеждать считаться со своими взглядами тех, кто поддерживал нормальные рабочие связи с его предшественником, и тех, кто рассчитывал на радикальные перемены. Георг разошелся с Уильямом Питтом Старшим в 1761 г. и с герцогом Ньюкаслом в 1762 г. и назначил в 1762 г. Первым лордом Казначейства своего фаворита Джона, третьего графа Бьюта, чтобы принять отставку своего слабовольного ставленника, не выдержавшего давления внутренней оппозиции, уже в 1763 г. В 1763 г. Георг жаловался французскому посланнику на «дух беспокойства и излишнюю вольность, царящие в Англии. Важно не пренебрегать ничем, что может сдержать этот дух». Георг III был полон решимости всеми силами поддерживать постреволюционное устройство, как он сам его понимал, но положение осложнялось двусмысленностью некоторых конституционных положений, таких как коллективная ответственность кабинета и обязанность монарха выбирать министров из людей, облеченных доверием Парламента, а также изменчивой политической атмосферой в Лондоне. Недовольство лондонского населения, отчасти вызванное экономическими трудностями после окончания Семилетней войны, использовал хитрый антигерой Джон Вилькс, делец от политики и вольнодумный член Парламента, вступивший в противостояние с Георгом III вследствие постоянных нападок на короля, которые он помещал в своей газете «Норт-Бритон». Георг III нашел подходящего министра, способного контролировать Парламент, только в 1770 г.: им был Фредерик, лорд Норт.
Потеря Америки
Тем не менее недовольство и противоречия, возникшие в 1760-х гг. вследствие желания Георга III назначать министров по собственному выбору, поблекли на фоне крушения имперских взаимоотношений с Америкой. Решение заставить колонии, не имевшие представительства в Парламенте, оплачивать часть расходов на оборону, оказалось судьбоносным, впрочем, в той же мере, как и возрастающая демократизация американского общества, упорное отрицание британской власти, озабоченность британской политикой в Канаде и распространение подозрений о существовании заговора в пользу Георга III с целью возродить самодержавную монархию.
Из Семилетней войны британское правительство вышло с беспрецедентно высоким национальным долгом, часть которого оно собиралось переложить на Америку. Однако американцы, более не ощущавшие угрозы со стороны французских баз в Канаде, вовсе не желали видеть в британских войсках своих спасителей. Закон о гербовом сборе от 1756 г. привел к кризису, так как американцы отвергли финансовые запросы Парламента, а после этого отношения были разорваны из-за фундаментальных противоречий по конституционным вопросам. Однако то, что самые важные британские колонии в западном полушарии, то есть колонии в Вест-Индии, не восстали, несмотря на чувствительность их элит к вопросу конституционных принципов, свидетельствует о том, что кризис британской имперской системы не был неизбежен, а в дальнейшем развитии событий главную роль сыграли факторы, составлявшие отличительный признак американских колоний. Об этом же говорит и тот факт, что восстание не вспыхнуло, например, в Ирландии.
Вооруженная борьба началась в 1775 г. у Бостона вследствие решимости правительства лорда Норта прибегнуть к силе и готовности американцев к такому же способу разрешения конфликтов. Плохо обдуманный совет захватить склады незаконного оружия привел к столкновениям в Лексингтоне и Конкорде, и британцы вскоре оказались блокированы с суши в Бостоне. Попытка отогнать американцев повлекла за собой тяжелые потери в сражении при Банкер-Хилле.
В 1775 г. британцы были изгнаны из тринадцати колоний, а в следующем году американцы провозгласили независимость. Однако Британии удалось отстоять Канаду и перейти в контратаку, чтобы вернуть Нью-Йорк (1776 г.). В следующем году британцы захватили Филадельфию, но потерпели поражение при Саратоге. После того, как на стороне республиканцев в войну вступили французы (1778 г.), британским войскам стало не хватать ресурсов, необходимых для успешных действий в Америке, и они были вынуждены занять оборонительную позицию, в то время как сам конфликт приобретал размах мировой войны. В 1779 г. к Франции присоединилась Испания, а в конце 1780 г. Голландия.