По окончании его речи, в которой он говорил и о многом другом, все как один, выразив ему свое одобрение и клятвенно заверив его в преданности союзных отрядов, торопятся вооружиться. Вооружившись, они выступают из Ленгрий и входят в вышеназванную долину, в которой Артур расставил свои отряды. Вскоре и римляне тоже распределили свою конницу и пехоту на двенадцать клинообразных соединений, причем в каждом легионе, построенном по их обыкновению клином, состояло шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть воинов. Одно из этих соединений они отдали под начало Луция Кателла и царя Испании Алифатимы, другое-Гиртация, царя парфян, и сенатора Мария Лепида; третье-Бокха, царя мидян и Гая Метелла, сенатора; четвертое-Сертория, царя Ливии, и сенатора Квинта Мильвия. Эти четыре соединения были поставлены впереди. За ними находились другие четыре, из которых одно они поручили Сарсу, царю итурейцев; другое-Пандрасу, царю Египта; третье-Тевкру, наместнику Фригии; четвертое-наместнику Вифинии Политету. Позади них располагались последние четыре соединения, первым из коих командовал сенатор Квинт Каруций; вторым-Лелий Остийский [371]; третьим- Сульпиций Субукул; четвертым-Маврикий Сильван. Сам Лунин Гиберий переходил из одного в другое, внушая и разъясняя, как им надлежит действовать. Посредине он велел поставить и закрепить золотого орла, который был ему вместо знамени, и наказал, чтобы всякий, кого превратности битвы оторвут от своих, старался пробраться к его орлу.
171. После того как, изготовившись к бою, бритты и римляне стали друг против друга и внезапно, по поданному трубами знаку, соединение, что вели царь Испании и Луций Кателл, смело кинулось на тот отряд, которым командовали наместники Скот-тии и Корнубии, но, стремительно бросившись на него, как ни старались, не могли расчленить. Навстречу этому ожесточенно наседавшему соединению поспешно вышел отряд, во главе коего стояли Герин и Бозон, и пока первый отряд отражал, как сказано, нападавших, внезапно бросил на врагов свою конницу, прорвавшую их ряды и налетевшую на соединение парфянского царя, которое тот вел против отряда Асхилла, короля данов. И вот уже повсюду несутся воины обеих сторон, прорывая вражеские ряды, и всюду закипает свирепый бой. Противники беспощадно разят друг друга; раздаются предсмертные вопли, головы и пятки умирающих судорожно бьются о землю, жизнь из них отлетает вместе с вытекающей кровью. Но жестокий урон потерпели сначала бритты, так как был убит Бедуер, виночерпий, и смертельно ранен Кай, кравчий. Бедуер, пронзенный копьем Бокха, на которого собирался наброситься, рухнул мертвым среди неприятельских воинов, а кравчий Кай, намереваясь отметить за него и проникнув ради этого в гущу врагов, получил смертельную рану. Как подобает доброму воину, он пробился со своим конным отрядом сквозь вражеские ряды, рассеивая и рубя мидян, и вывел бы свой отряд целым и невредимым, если бы не наткнулся на соединение царя Ливии, которое, обрушившись на него, разметало и раскидало его доблестных всадников; тем не менее, вырвавшись из окружения с немногими воинами, Кай с телом Бедуера добрался до золотого дракона. О сколь горестны были стенания эструзийцев, когда они увидели тело своего вождя, истерзанное столькими ранами! О сколь безудержны были рыдания андекавов, старавшихся всевозможными способами облегчить раны своего наместника! Но было тогда не до жалоб, ибо повсюду набрасывались друг на друга противники с окровавленными мечами и остриями копий и не оставляли времени на скорбные вопли, так как настоятельно требовалось позаботиться и о защите себя самих.
172. И вот племянник Бедуера Хирельгас, потрясенный гибелью дяди и обуреваемый жаждою мести, собрав вокруг себя триста своих, заприметил место, где находилось знамя царя мидян и, пробиваясь сквозь гущу врагов, ринулся туда со своими всадниками, словно вепрь на стаю собак, не помышляя о том, чем это может для него обернуться. Прорвавшись к месту, которого так пылко желал достигнуть, он убил названного царя, убитого доставил к своим и, положив возле виночерпия труп доставленного, искромсал его ножевыми ударами. Затем, воодушевив громким кличем отряды своих соотечественников, он стал призывать их кинуться на врагов и неустанно наносить тем удары, пока в них самих не остыла доблесть, пока у врагов, объятых ужасом, трепещет грудь, пока бритты, составляя единое целое, расставлены разумнее, чем воины противника, сражающегося толпами, и в состоянии непрерывно бросаться на них и причинять им жестокий урон. Воодушевленные его увещанием, они отовсюду кидаются на врагов, и в происшедшем побоище погибло множество как одних, так и других. Со стороны римлян, не говоря уже о бесчисленных прочих, пали царь Испании Алифатима, Миципса Вавилонский, а также сенаторы Марий Лепид и Квинт Мильвий. Со стороны бриттов были убиты Хольдин, предводитель рутенов и Леодегарий Болонский, а также три британских наместника: Курсалем Кайцестерский, Гвалаук Солесберийский и Урбгений из Бадона.
173. По этой причине отряды, чьи вожди были перебиты, изрядно ослабленные и потрепанные, отступили к своим и добрались до строя армориканских бриттов, коими начальствовали Хоел и Вальваний. Пылая, как пламя, армориканские бритты кинулись на врагов и, увлекши за собой отступивших и искавших у них поддержки, обратили в бегство только что преследовавших тех по пятам. Преследуя теперь их, в свою очередь, убегающих, они разят, убивают и не прекращают гнаться за ними, пока не добираются до легиона самого императора, который, заметив, в каком бедственном положении оказались союзники, спешит к ним на выручку.
В начале этого боя бритты понесли большие потери. Пали Химаркок, правитель Тригерии [372], и две тысячи его воинов. Пали также три именитых сановника: Рикомарк, Блоковий и Лагвий из Бодлоана. Когда бы они были королями, будущие века прославляли бы их за доблесть. Ведь в том натиске, в который они ринулись вместе с Хоелом и Вальванием, ни один сошедшийся с ними враг не избежал гибели от их копья или меча. Но после того как они наскочили на легион Луция, их вместе с названным правителем [373] и правителями окружили римляне и перебили. Хоел и Вальваний-витязи, доблестнее которых не породили и предшествующие века, узнав, в сколь бедственном положении оказались их сотоварищи, стали еще настойчивей пробиваться вперед и, устремляясь то туда, то сюда, один с одной стороны, второй-с другой, накидывались на клин императора. Все снова и снова воспламеняясь отвагой, Вальваний старался прорваться к Луцию и как храбрейший воин налетал на врагов, налетая валил их наземь, поваленных убивал. Хоел, не уступая Вальванию, крушил с другой стороны, воодушевлял и звал за собою своих, поражая противника, бестрепетно принимал наносимые ему вражеские удары, и не было ни мгновения, чтобы или на него не обрушивались враги, или он сам не обрушивался на них. И не легко было понять, кто из них превосходит другого.
Продолжая настойчиво, как сказано выше, пробиваться сквозь неприятельские ряды, Вальваний прорвался, наконец, что было его заветною целью, туда, где стоял император и, кинувшись на него, с ним схватился. Но Луций, пребывавший в цвету первой молодости, отличался необыкновенной отвагой, необыкновенной телесною силой, необыкновенною доблестью, и ничего так не хотел, как сойтись в единоборстве с таким воином, который принудил бы его проверить, чего он стоит в бою. Сопротивляясь Вальванию, он гордился и радовался, что ему довелось столкнуться со столь прославленным витязем, каким, как он слышал, был тот. Вступив в поединок, они мощными ударами осыпают друг друга, отражают их выставленными перед собою щитами, и каждый стремится поразить своего противника насмерть. И в то время, как они бьются со все большим ожесточением, воспрявшие духом римляне кидаются на армориканцев и, выручив своего императора, оттесняют, истребляя их воинов, Хоела, а также Вальвания, пока те, неожиданно для себя, не добираются до Артура и его легиона.
174. Услышав об избиении, которому только что подверглись его сотоварищи. Артур во главе легиона бросился на противника и, обнажив свой несравненный меч Калибурн, во весь голос стал воодушевлять своих, обратившись к ним с такими словами: "Как же вы бьетесь, мужи? Почему дозволяете этим бабам, вашим врагам, уходить от вас невредимыми? Да не ускользнет живым ни один из них! Помните о ваших десницах, которые, закаленные в стольких битвах, подчинили мне тридцать королевств. Помните о предках ваших, которых римляне, пока были сильнее нас, обратили в своих данников! Помните о вашей свободе, которую эти полумужи, сломив вашу волю, жаждут у вас отнять. Да не уйдет ни один из них отсюда живым! Да не уйдет! Как же вы бьетесь?" Выкликая это и многое другое, он наскочил на врагов, валя их наземь, поражая насмерть, и кто бы ни попадался ему навстречу, того или его коня он убивал с одного удара. И враги бежали от него, как дикие животные от свирепого льва, которого яростный голод заставляет пожирать все живое, что бы ему ни доставил случай. Доспехи неприятельских воинов были им ни к чему, ибо Калибурн, подъятый десницею столь доблестного короля, сражал их насмерть. Двух царей, Сертория-Ливии и Политета- Вифинии, он отправил, на их несчастье, срубив им головы, в Тартар. Видя, как их король дерется описанным образом, бритты смелеют, единодушно накидываются на римлян, продвигаются сомкнутыми рядами и, пока с одного боку нажимают пешие, всадники стремятся с другого опрокинуть противника и врезаться в его гущу. Однако римляне упорно сопротивляются и по призыву Луция, славного своего повелителя, силятся отплатить бриттам за нанесенный урон. Оба стана сражаются с таким пылом и рвением, точно только что начали схватку. Все же Артур, разя врагов, как сказано выше, все чаще и чаще обращается к бриттам с увещанием стойко драться. Но и Луций Гиберий непрестанно взывал к своим и многократно увлекал их за собой на преславные подвиги. Он и сам не переставал наносить удары и, обходя ряды своих воинов, когда представлялся случай, убивал подвернувшегося врага копьем или мечом. Те и другие в этом ужасном побоище сеяли вокруг себя смерть, причем порою одолевали бритты, порою, напротив, римляне.