Брунгильда сидела на резном кресле, которое сюда принесли два дюжих раба-венда. Она устроилась удобно, ведь разговор обещал быть долгим. Шагах в пяти от нее к лавке был привязан брат Леонтий, лицо которого исказил такой страх, что от былой красоты не осталось и следа. Королева брезгливо смотрела на него, и удивлялась сама себе. И что она в нем нашла?Как беглец из Нейстрии, растрогавший ее своей слезливой историей, смог так заморочить ей голову? Ведь она купилась, как деревенская простушка. Она поверила, что злобная Фредегонда возненавидела этого служителя церкви, и стала его преследовать. Если бы не отец Петр, то и она сама, и ее сын, уже были бы мертвы. Он сказал ей вчера:
- Моя королева, я не могу нарушить тайну исповеди, это было бы неслыханным преступлением с моей стороны. Но и ничего не делать я тоже не могу. Вы должны взять на пытку чтеца Леонтия, и добиться от него правды.
Епископ коротко поклонился и ушел, оставив Брунгильду в недоумении и ужасе. Такие слова могли означать только одно: чтец – шпион и убийца. И она, не колеблясь, повелела схватить его. Герцог Гундульф, стоявший рядом, сказал:
- Тебя будут сечь, монах, пока ты не скажешь все, как на духу.
- Я ни в чем не виноват! Меня оговорили! – зарыдал Леонтий.
- Начинай, - кивнул палачу герцог, и на спину несчастного посыпались удары, рвущие кожу спины. Кожаная плеть ходила в мускулистой руке палача, рассекая со свистом воздух.
- Я ничего не знаю! Пощадите! – голосил он. – Госпожа! Как вы могли подумать на меня такое!
- Остановись! – скомандовала королева. – Что я подумала? О чем ты сейчас говоришь?
- Э-э-э…, - выдал сквозь слезы чтец. – Ну… Если вы меня велели схватить, значит, подумали обо мне что-то плохое. Но я ни в чем не виноват. Пощадите, госпожа!
- Я все поняла! – решительно сказала королева. – Сечь его, пока не признается. Если палач устанет, пусть его сменят! Ну же!
Монах сломался минут через десять. Его спина представляла из себя кровавое месиво, и он потерял сознание от боли. Его облили водой.
- Говори, негодяй! – сказал Гундульф. – Мы тебя слушаем.
- Я должен был отравить королеву и короля. Яд в моей келье за камнем. Вы узнаете это место, оно замазано свежей глиной. – И он застонал от боли и осознания того, что из этого подвала он больше не выйдет. А если и выйдет, то только до ближайшего эшафота, где его казнят на потеху черни.
- Почему ты решился на это? – спросил изумленный Гундульф, который о визите епископа Петра не знал.
- Награда! Я жаждал награды! Она обещала сделать меня епископом в Руане, - прошептал несчастный Леонтий.- Я так мечтал об этом!
- Королева Фредегонда? - неверяще воскликнул герцог и посмотрел на Брунгильду, которая сидела с понимающей усмешкой. – Да как она посмела? Хотя… Она же убила короля Сигиберта. Ну, до чего же неугомонная баба, - в удивлении покрутил головой герцог. – Казнить его, госпожа?
- Ни в коем случае! – мотнула та головой. – Вылечить спину, отвезти в Руан и передать лично в руки графу Ансовальду. Чтобы ни один волос с его головы не упал!
И она развернулась, и пошла к себе. Три пары глаз удивленно смотрели ей след. Даже палач, туповатый полуголый детина в кожаном фартуке, забрызганном кровью, был изумлен. Разве можно признаться в покушении на убийство короля и остаться в живых?
1 – Короли объезжали города, утверждая свою власть. Прибытие в чужой город означало его аннексию. Усугубляло ситуацию то, что в это время взималась дань и вершился суд.
2 – Гундовальда короновали в местечке Брив. Когда его проносили на щите, он не удержался и упал, что было трактовано современниками как то, что он скоро потеряет власть.
3 – святой Петр Мецский. День памяти 27 сентября. Его участие в этой истории является одним из вероятных сценариев. Потому что иной правдоподобной версии, как мог быть раскрыт столь хорошо внедренный агент, у автора не нашлось.
Глава 27
Год 6093 от Сотворения Мира (585 от Р.Х.), февраль. Руан. Нейстрия.
Фредегонда с немногими оставшимися верными ей людьми жила на вилле под Руаном. Епископ Претекстат, который восемь лет провел в ссылке на крошечном острове у побережья, триумфально вернулся в родной город, и теперь он служил Гунтрамну, словно цепной пес. Епископ ничего не забыл, и он люто ненавидел Фредегонду. Королева была окружена его лазутчиками, а о каждом ее шаге доносили прямо в Шалон-на-Соне. Фредегонда до сих пор не крестила маленького Хлотаря, чем немало удивляла окружающих. Но у нее на это были свои резоны, и крещению сына была в ее планах отведена особая роль. Она не разбрасывалась возможностями, коих у нее осталось совсем немного. А крещение короля – это возможность, да еще какая. Нет, она не сделает глупость, она просто не может себе этого позволить. Тот жалкий огрызок, что оставили ей, даже королевством было сложно назвать. Пяток небольших городов на северо-западе Галлии, прижавшихся к морю, и все. Даже Суассон и Камбре, вотчины старого Хлотаря, у нее нагло отобрали. Герцог Раухинг, этот ублюдок старого короля, переметнулся к Брунгильде, не моргнув глазом. И чего ему не хватало? Во всем королевстве франков не было никого богаче, чем герцог Суассона. Южные города забрал себе Гунтрамн, причем забрал даже те, что принадлежали раньше Сигиберту. Проклятый святоша греб под себя все, до чего мог дотянуться. У нее сегодня было необычное дело. В Руан привезли монаха Леонтия, которого она послала с особой миссией в Мец. Он не справился, и его, словно в насмешку, привезли назад. Брунгильда решила поглумиться над ней. Она дала понять, что Руанская королева настолько ничтожна, что ее убийц даже казнить незачем.