***
- Что брат, сдаться не хочешь? – пошутил Урсион, когда был отбит очередной приступ. Вокруг базилики места было немного, а подход к ней был крайне неудобен. Оба герцога воинами были отменными, и с ними остались самые отчаянные бойцы, не боявшиеся ни бога, ни черта. Половина из них истово верила в Водана и Донара, а вторая половина не отрицала их существование. Потому и смерти никто из них не боялся.
- Ага! – оценил шутку Бертефред, который осматривал лезвие меча, на котором появились весьма приличных размеров зарубки. – Хочу!
Нападающие откатились вниз, но новый штурм не заставит себя ждать. Осажденных уже пытались сжечь, несмотря на то, что они укрывались в божьем храме. Дикари тюринги не слишком обращали внимание на такие мелочи. Из них и вовсе язычников было большинство.
- Надоело сидеть тут, брат, - сказал вскоре Урсион.
- Что хочешь сделать? – с любопытством спросил Бертефред, голова которого уже была рассечена и перемотана тряпкой. Дворцовый граф Трудульф передал ему предложение королевы, которая была крестной его дочери. Брунгильда обещала сохранить ему жизнь, если он сдастся. Бертефред думал недолго и ответил отборной руганью, смысл которой сводился к тому, что Урсион ему друг, а королеву он видел исключительно обнаженной и в недвусмысленной позе.
- Пойду, подерусь, - Урсион встал и вытащил меч из ножен.- Что толку сидеть, все равно умирать. Прощай, брат!
Друзья обнялись, и Урсион с немногими людьми вышел наружу. То, что случилось потом, вошло в легенды. Одетый в чешуйчатый панцирь и крепкий имперский шлем Урсион прошел по рядам нападающих, словно бог войны Циу. Собственно, он почти в одиночку перебил весь отряд, что в тот момент стоял у церкви. Здоровенный детина, закованный в доспех, для копий алеманов и тюрингов был почти недосягаем. Несколько «верных» прикрывали его с боков, когда он играючи отбивал щитом удары копий, а потом рубил наотмашь воинов, что их держали. Три десятка германцев он посек за четверть часа, и граф Трудульф лично повел на подмогу свой отряд. Урсион и его люди встретили их, и одетые в железо аристократы схлестнулись в поединке. Герцог был выше и сильнее, а Трудульф – моложе и более быстр. Щиты были изрублены быстро, и они схватились на мечах. Урсион, что сначала по привычке берег оружие, вспомнил вдруг, что делать это ему уже незачем. Ведь это его последний бой. И удары посыпались на дворцового графа Брунгильды, превращая бесценный меч в бесполезный кусок железа. Трудульф дрогнул, не устояв против яростного напора, и это стоило ему жизни. Меч разрубил его шею, и граф упал, обливаясь кровью. Люди Урсиона к тому времени уже погибли, и обессиленный герцог оказался в кольце копьеносцев. Он пропустил удар в бедро, и после этого упал на землю, где был добит разъяренными алеманами, что потеряли сегодня своих друзей.
- Бертефреда не убивать! Главный враг пал! – закричал Годегизил.
Воины ворвались в церковь, и начали грабить имущество мятежников, что было свалено в кучи и сложено в сундуки. В наступившей суматохе Бертефред и трое его людей вскочили на коней и скрылись. Его путь лежал в Верден, к епископу Агерику. Он рассчитывал укрыться в его доме, пока сама королева не помилует его.
***
Месяцем позже. Верден. Австразия.
- Он под защитой святой церкви! – решительно заявил епископ Агерик Годегизилу, который потребовал выдачи мятежника.
- У меня приказ, святой отец! – понуро склонил голову герцог. – Сам король потребовал его голову.
Случилось странное. Брунгильда предпочитала щадить своих врагов, но там, где требовалось покарать бунтовщиков, ее бесцветный сын проявлял звериный нрав, свойственный всем Меровингам. Он не знал пощады. Видно, мальчишка крепко усвоил урок своего отца, и считал, что если врага вовремя убить, то он тебя уж точно убить не сможет. Поэтому, несмотря на позицию королевы-матери, Годегизил получил приказ мятежного Бертефреда уничтожить, иначе уже не поздоровится ему самому. Герцог знал, что происходит в королевстве. Графов гнали со своих мест, и на их место ставили совершенно новых людей. И по странному совпадению, все новые графы, герцоги и дворцовые чины были лейдами королевы Брунгильды. Ударился в бега даже герцог алеманов Леодефрид(8), близкий партии епископа Эгидия, служившего в свое время королю Хильперику. Так что Годегизил трезво оценивал свои шансы. Невыполнение приказа короля означало изгнание. И ради того, чтобы избежать этого, герцог решил наплевать на святость убежища.