Одетый, как римлянин, доместик из Бургундии коротко поклонился королю Хлотарю. На нем было длинное цветное платье почти до пят и плащ-палудаментум, что как бы подчеркивало торжественность ситуации. Этот плащ был длиной до земли, и в обычной жизни знать предпочитала более короткий сагум. Он был куда удобней.
Хлотарь принял его по-простому, сидя на коновязи старого дворца своей матери. Король был зрелым мужчиной двадцати девяти лет, но казался существенно моложе из-за того, что прямо сейчас с азартным хрустом грыз спелое яблоко. Крепкие белоснежные зубы крошили тугую плоть дара местной земли, а доместик чувствовал себя униженным. Те вести, что он привез, были достойны куда большего, чем прием на дворе, где между кучек конских яблок бегали куры и свиньи. Доместик гадливо оглядывался, опасаясь испачкать нарядную одежду. Его опасения были не напрасны, и зацепить краем длинного плаща жидкую грязь он все-таки умудрился.
- Эй, Дагоберт! – крикнул король. – Посмотри, какой нарядный дяденька к нам приехал.
Пятилетний принц, единственный сын короля, побежал к отцу, бросив мучить поросенка, которого только что с упоением таскал за хвост. Наложниц у Хлотаря не было. Он был большой чудак, и безумно любил свою жену Бертетруду, а люди поговаривали, что и она любила его. Вот такое неслыханное дело творилось в этом глухом углу, где малолетний король выглядел хуже, чем сын зажиточного горожанина где-нибудь в Орлеане. Впрочем, длинные волосенки, разметавшиеся по плечам, настраивали на серьезный лад. Перед доместиком стоял юный король франков, на чумазой рожице которого было написано нескрываемое любопытство. Он еще не видел дяденьку, не носившего штанов, так как рос в окружении отцовских лейдов. А они как раз штаны носили. Тут, на берегу Шельды без штанов было бы весьма холодно зимой, и Дагоберт это понимал. Он рос очень умным мальчиком.
- Мой король шлет свой привет и наилучшие пожелания своему брату, - начал торжественную речь доместик. – Он посылал тебе весть, чтобы ты забрал свое имущество и людей из герцогства Дентелен, потому что считает эту землю принадлежащей ему по праву.
- А то что? – насмешливо спросил Хлотарь, бросая наземь огрызок яблока и вытирая рот рукавом. – Раз уж мой племянник решил нарушить свою клятву, то что будет дальше?
- В противном случае мой король наводнит твою землю своими воинами! – торжественно заявил доместик. – Он приведет сюда армии двух королевств.
- Смотри, Дагоберт, на этого дядю, - сказал Хлотарь. – Такой красивый, и такой смешной.
- Не понимаю, что смешного я сейчас сказал? – побагровел доместик. – Король с армией уже стоит в Орлеане. Вас всех ждет война.
- Да ни черта меня не ждет, - равнодушно махнул рукой Хлотарь. – Ты откуда ко мне приехал?
- Из Орлеана и приехал, - ответил растерянный придворный.
- И долго ты меня искал? – насмешливо спросил его король.
- Почти месяц, - смущенно ответил тот. – Я сначала в Руан поехал, но мне сказали, что вы здесь.
- Вот видишь, сынок, - показал король пальцем на доместика. – А красивый дядя ничего не знает.
- Чего я не знаю? – спросил чиновник, который почувствовал, как земля уходит из-под ног.
- Умер твой король, - сплюнул Хлотарь, - гонец ко мне из Орлеана прискакал, а за ним герцоги и графы. Договариваться хотят. А ты со мной договариваться хочешь?
- Что? – чиновник напоминал рыбу, выброшенную на берег. И он мужественно проблеял: - Но королева Брунгильда… Но юный король Сигиберт… И отчего умер мой король? Ведь ему двадцать пять лет всего!
- Рассказываю по-порядку, - терпеливо сказал Хлотарь. – Король твой помер две недели назад в Орлеане от кровавого поноса, который римляне дизентерией называют. А на юного короля Сигиберта и на совсем не юную королеву Брунгильду мне насрать. Присягу мне давать будешь? Нет? Ну, как хочешь! Мне дураки не требуются, даже такие нарядные. А отпустить тебя я не могу, ты же болтать станешь. – И он дал команду лейдам: - Зарубить его!
Король развернулся и пошел в покои, не обращая внимания на вопли бургундского чиновника. У него было много дел, он уже битый час договаривался с Пипином из Ландена, герцогами Арнульфом и Ромарихом, Варнахаром, назначенным недавно майордомом Бургундии, и Радоном, сыном камерария Австразии. Переговоры шли сложно, и знать продавливала свои условия, которые сильно ограничивали власть короля.