Большой шатер кагана не поражал роскошью. Повелитель народа авар был настоящим воином, и излишеств в походе себе не позволял. Сигиберта поставили перед ним, и король приготовился к худшему. Переводчик-лангобард стоял чуть в стороне.
— Мой друг! — плоское лицо с раскосыми глазами расплылось в улыбке. — Я рад, что ты остался жив в этой битве.
— Я не друг тебе, я твой пленник, — выговорил Сигиберт сквозь головную боль.
— Сегодня пленник, а завтра друг, — поправил его каган. — Присаживайся.
Они сели на войлочные подушки, а молчаливые слуги поставили перед ними подносы с мясом и зеленью.
— Что с моими людьми? — спросил Сигиберт кагана, глядя в его раскосые глаза. Он видел, что лишь губы врага были растянуты в улыбке, в глазах же не было и тени дружелюбия. В них был лед. К мясу король не притронулся.
— Все, кто остался жив, в этом лагере. С ними обращаются, как подобает. Их накормили.
— Я их выкуплю, — заявил Сигиберт.
— Отличная мысль, — восхитился каган. — А ведь я как раз хотел это обсудить. Только хотел начать с тебя. Себя самого, король, ты выкупать собираешься?
— Только после того, как отсюда уйдет мой последний воин, — упрямо заявил Сигиберт.
— Вот видишь, я не ошибся, когда назвал тебя другом. Ты настоящий вождь. Мы обсудим выкуп. И за твоих воинов, и за тебя самого, и за твои города.
— Ты еще не взял мои города, — сказал Сигиберт.
— Но я их возьму!
— Не возьмешь, — упрямо сказал король. — Мои братья скоро все узнают, и соберут свои армии. Ты увидишь больше ста тысяч воинов перед собой. И из-за каждого дерева в твоих воинов будут лететь стрелы. Твоих коней будут калечить, а всю еду вывезут за стены крепостей. А скоро зима. Что ты будешь делать?
Каган задумался. Его народ бы еще слаб, всего двадцать тысяч всадников он мог посадить на коня. И только малая часть из них несла полный доспех. Остальные были конными лучниками.
— Я разобью вас в поле, — уверенно сказал каган.
— Больше мы на твои уловки не поддадимся, — уверил его Сигиберт. — Ты считаешь, что сможешь заманивать нас ложным отступлением раз за разом? Мы воины, каган. Мы поняли, как ты воюешь. Ты увидишь засады в лесу, твои кони будут попадать в ловчие ямы, а бой будет там, где твоя кавалерия не сможет взять разгон. Ты знаешь, что такое римская трибола[53], каган? После нее все твои кони станут хромыми, и пойдут на мясо. Приходи в нашу землю, и твой народ перестанет существовать.
— Попробуй баранину, король, — взмахнул рукой каган. — Это нежнейший ягненок, специально для тебя приготовили. Не дело за богатым столом опускаться до угроз. Я уже сказал, что вижу в тебе друга.
Разговор прекратился сам по себе, и Сигиберт попросил отпустить его. Аппетита не было, а голова после удара болела нещадно. Каган задумчиво вертел в руках кубок, наполовину наполненный вином. Рядом сидел его старший сын, Баян-младший, и почтительно ждал, когда можно будет задать вопрос. Отец выразительно осмотрел на него, и наследник, наконец, спросил.
— Скажи, отец, почему ты так дружелюбен с ним? Мы же разбили его. Если содрать с него кожу и послать братьям, то это устрашит их.
— Ты не понимаешь, сын, — с досадой сказал каган. — Тут много причин. Первая, и главная — этот король хотел идти в поход на Италию, и император заплатил нам, чтобы мы сорвали этот поход. Император мечтает, чтобы мы убили его. Но тогда рядом с нами будет жить смертельный враг, который не даст нам покоя. Поэтому этот король нужен нам живым. Второе, если мы сдерем с него кожу, то выкупа уже не получим, а это большие деньги. Третье, на Италию мы пошлем этих длиннобородых германцев, лангобардов, а сами займем их земли. Франки не станут нам в этом мешать, они еще долго будут зализывать раны. И последнее, он сказал правду. Двадцать тысяч всадников не смогут покорить многолюдную землю. Мы потеряем тысячи воинов и коней. У нас есть более важная цель, сын, и куда более богатая.
53
Военное заграждение. Состоит из нескольких соединённых звездообразно острых стальных штырей, направленных в разные стороны. Ранит копыта коней. На Руси называлось «чеснок».