— Да хоть завтра перестану, — хмыкнул Рокколен. — Выдайте мне Бозона, и я завтра же уведу своих людей.
— Не бывать этому, — решительно сказал епископ. — Он под защитой святого Мартина, и никто из нас не посмеет нарушить ее.
— Тогда я и дальше буду разорять тут все. — ответил герцог. — Я прикажу вырубить все сады и виноградники в округе. Будете одним ячменем питаться, как лошади.
— Тебе меня не напугать, — смело посмотрел ему в глаза епископ. — Поверь, я ячменным хлебом с бобами и питаюсь. Так что оставь свои угрозы. Господь покарает тебя, и очень скоро[71].
— Смотри, поп, — с угрозой скал герцог. — Это теперь город короля Хильперика. Как бы он не покарал тебя.
— Уходи! — с угрозой ответил епископ. — И молись святому Мартину, чтобы он простил твои грехи, сын мой.
Принц Меровей с пятью сотнями верных ему людей вновь опустошил Турскую область. Отец послал его подчинить Пуатье, но он пошел в другую сторону, потому что получил послание от герцога Бозона, который все еще прятался в церкви. Он смотрел в глаза тому, кто убил его брата и ждал, что тот ему скажет.
— Меровей! — герцог раскрыл свои объятия. — Рад видеть тебя. Твоя мать велела кланяться. И крестный тоже.
— Мать? Крестный? — растерялся принц. Крестным отцом его был сам епископ Руанский Претекстат, и он ожидал услышать все, что угодно, но только не это.
— Мать, — подтвердил герцог. — И крестный. Давай сразу решим наши разногласия. Я твоего брата не убивал, он погиб, как воин.
— Ты меня за этим позвал? — с презрением спросил принц. — Хочешь, чтобы я тебя от мести отца спас?
— Допустим, хочу! А ты бы на моем месте не хотел? — вполне искренне ответил герцог. — У меня к тебе дело есть. Ты хочешь настоящим королем стать? Или будешь ждать, когда тебя отцова жена прикажет на ножи принять, как дядюшку Сигиберта?
— Ты о чем это? — Меровей облизнул пересохшие губы. Фредегонда уже родила двух сыновей, и была снова беременна. Похожие мысли уже посещали принца, но он упорно гнал их от себя.
— Королева Брунгильда сейчас в Руане. Если поспешишь туда, она за тебя замуж пойдет, — сказал ему Бозон.
— Ты головой не бился, случайно? — с подозрением спросил его Меровей. — Она тетка моя. Кто же меня с ней обвенчает?
— Епископ и обвенчает, — уверенно сказал ему герцог. — И королева согласна. Она мне сама весть прислала.
— Вот как? — задумался принц. — Пожалуй, навещу-ка я мать. Давненько я ее не видел.
— Навести, — с ухмылкой сказал Бозон. — Она как раз в Руане, с королевой, и крестным своим. Матери то родной поверишь?
— Твой интерес в этом какой? — прямо спросил его принц.
— Да надоело в этой церкви сидеть, — вновь ухмыльнулся герцог. — Дождаться хочу, когда ты с такой женой и кучей ее золота своего папашу на встречу к Сатане отправишь. А то уж больно надоело дичью быть, сам на охоту съездить хочу.
Меровей с десятком людей прибыл в Руан, едва не запалив в дороге лошадей. Отступать ему было некуда. Он бросил армию в походе, не взял Пуатье, как приказал отец, и он приехал на встречу к опальной тетке. Это же почти измена. До нее крошечный шажок остался, и именно его Меровей намеревался сделать прямо сейчас. Он подскакал к знакомому дому и бросил поводья подбежавшему слуге, который оторопел, увидев длинные косы гостя. Бедняга испуганно согнулся в поклоне, не каждый день сюда король приезжает. Меровей ворвался в покои епископа, как ураган.
— Крестный! — Меровей расцеловался с Претекстатом.
— Мама! — он обнял Аудоверу и визжащую от счастья сестру. — Ну, где тетка моя? Очень я на нее взглянуть хочу.
Брунгильда сидела тут же, и с интересом смотрела на парня, который был младше нее на пять лет[72]. Статен, силен, волевое лицо. Что ж, все могло быть хуже.
— Да вот же она! Не признал? — суетливо показала мать на Брунгильду, которая улыбалась, глядя на лицо племянника, на котором за считанные секунды сменилась целая гамма чувств. Оторопь, изумление, растерянность, и, наконец, восхищение.
— Это тетка моя? — выдавил он из себя, потрясенный увиденным. Он ожидал увидеть кого-то, напоминающего его мать, и уже смирился с этим. Впрочем, затруднения такого рода короли решали обширным штатом наложниц. Уделом же королевы было рождение наследника, не более. Но она! Меровей оторопел. Он слышал об уме и красоте дядиной жены, но представлял ее себе несколько иначе. Уж точно, не такой желанной.
71
Герцог Рокколен к тому времени был смертельно болен, и имел кожу интенсивно желтого цвета. Он умер через два месяца, так что епископу Григорию легко было делать такие предсказания.
72
В датах рождения Меровингов этого периода дикая путаница. По некоторым источникам Меровею было 26. Но если взять дату рождения его матери, то получается, что она родила его не позже 10 лет. И это при том, что он был у нее вторым ребенком.