— Рассказывайте, — решительно сказал принц.
Епископ переглянулся с женщинами, и незаметно кивнул Аудовере.
— Понимаешь, сыночек, тебе жениться пора, — набрала воздуха мать, — а тут Брунгильда овдовела. Я вот считаю, что лучшей партии для тебя и быть не может. Она тоже согласна. А раз так, то женитесь с Богом, и живите счастливо.
— Ты, матушка, не договариваешь чего-то, — подозрительно сказал Меровей. — Ты батюшку моего знаешь, он и за куда меньшее казнить велит. Западней попахивает.
— Ему какое-то время не до нас с тобой будет, — сказала вдруг Брунгильда, и звук ее голоса очаровал Меровея. — Ты забываешь, что я королева, и у меня свои города есть, что от покойной сестры достались.
— Не до нас? Это ты о чем? — спросил Меровей.
— Гонец мне принес весть, что герцог Шампани Луп в поход на Суассон скоро выйдет. Отцу твоему будет, чем заняться, и без нашей свадьбы, — пояснила Брунгильда.
— Ну, тогда я согласен! — решительно сказал Меровей, который уже понял, что пути назад нет. Ну, хотя, можно связать их всех, и к отцу отвезти. Но он этого точно делать не будет. Потому что прав герцог Бозон, убьет его мачеха. Как пить дать, убьет. А тут он королем может стать. Не в Австразии, где мальчишку-кузена править поставили, так в Аквитании, там, где города теткины. А там, глядишь, и отца свалить удастся. Уж больно много народу ненавидит его.
— Свадьба завтра будет, сын мой, — сказал епископ, который лучился от счастья. Он, как крестный отец Меровея, уже видел себя самым влиятельным лицом королевства. — Не будем затягивать.
— А как же … Она же родного дяди жена…, — попытался задать самый важный вопрос Меровей. — Так разве можно?
— Королевским особам дозволяется, — покровительственно сказал епископ Претекстат. — Я этот грех на себя возьму.
Аудовера невольно сжалась. Она уже слышала похожие слова, и ничего хорошего из этого не вышло.
С венчанием тянуть не стали, оно произошло в полдень следующего дня. И, как выяснилось, не зря, потому как не прошло и двух недель, как к воротам Руана подскакал король Хильперик во главе полусотни всадников.
— Дети мои, прячьтесь в церкви, я ненадолго задержу короля, — бледный, как полотно, епископ только что получил злую весть. Молодожены успели сбежать лишь каким-то чудом, и деревянная часовня, в которой они укрылись, была чуть больше хижины бедняка.
Рассвирепевший король, который неделю не слезал с коня, со стоном сел на скамью. Ноги не держали его. Тяжелый взгляд, которым он сверлил епископа, не предвещал ничего хорошего. Претекстат был один. Аудовера, которая прекрасно знала повадки своего мужа, удалилась в монастырь несколько дней назад. Она слишком ценила ту жизнь, что у нее была.
— Чего тебе не хватало? — спросил, наконец, король у епископа. — Разве я не был щедр к тебе? Почему ты замыслил измену?
— Какая еще измена? — притворился непонимающим епископ. — Они любят друг друга, и я обвенчал их. Бог есть любовь, мой король.
— Ты считаешь меня за дурака? — устало спросил Хильперик. — Вы же за это брата Хариберта от церкви отлучили, забыл? А он всего лишь сестру жены за себя взял. Твою подпись на том свитке я своими глазами видел.
Епископ забегал глазами, но быстро нашелся.
— Она монашкой была, потому и отлучили.
— Веди меня к ним! — махнул рукой король. Что бы он без Фредегонды делал? Сначала к ней прилетел гонец, который доложил, что Меровей бросил свое войско, а потом соглядатай в Руане сообщил и вовсе дикую новость. Как она кричала тогда:
— Я же говорила, что ее убить нужно! Эта тварь не успокоится! Мальчишку упустил, ее упустил! Да что же ты творишь, муж мой? Я же, как знала, верного человека к ней приставила!
Хильперик кивал головой. Он злился на себя и признавал правоту жены. Если бы не она, парочка сбежала бы в Австразию, и на его престол был бы законный претендент. Дело оставалось за малым — убить отца!
— Я казню их обоих, — пообещал он.
— Поздно, — мрачно сказала Фредегонда. — Вышли эту суку в Мец. Там герцоги почти договорились. Она нам теперь в Австразии нужна, пусть мешается у них под ногами, и интриги плетет.
И вот теперь король Хильперик стоял перед убогой церквушкой, за хлипкими деревянными стенами которой прятались молодожены. Сын, который его предал, и жена брата, которая его обманула. Он не станет им угрожать, это уже было бессмысленно. Он сделает по-другому.
— Что же вы натворили? — покачал Хильперик головой с видом крайнего разочарования и скорби. Он смотрел на сына и его жену, которые стояли в церкви, взявшись за руки. На их лицах было написано выражение растерянности, и какой-то обреченной решимости.