Я целую минуту вытягивала его из-за шкафа, потом слезла с табуретки и наконец-то осмотрела находку. К обложке было скотчем приклеено название: «Почему люди делают снимки?» Я провела пальце по черному скотчу, на котором держалась бумажка с вопросом. Странное название. Ответить на этот вопрос не проще, чем сказать, почему Дарла всю жизнь искала способ дать снимкам долгую жизнь, а свою собственную жизнь решила оборвать. Почему люди делают снимки?
========== Я ничего собой не представляю ==========
Первая страница «Почему люди делают снимки» была исписана каракулями, очень напоминающими мой собственный почерк. Серьезно – почерк Дарлы выглядел точь-в-точь как мой. Прекрасно. Дарла писала: «Я не представляю собой ничего особенного. Это терзает меня. Это успокаивает меня. Вы смогли бы с этим смириться? Вы смогли бы примириться с тем, что почти наверняка тоже ничего из себя не представляете? Большинство людей не может».
Вот черт. Передо мной как будто расстилались уходящие вдаль рельсы. Тут была женщина из торгового центра, внук которой добьется равных зарплат. Тут была мои ирландские предки, поедающие свинью. Тут были Элли и плачущая горлица. Тут был Макс Блэк с крыльями, похожими на тонкие хрустящие куски безе. Поезд, который однажды сойдет с рельсов, отходил от перрона. Я сидела в вагоне-ресторане с тарелкой какого-нибудь печенья. Тогда я этого не понимала, но мы сели в поезд субботним вечером, когда выпили летучую мышь. Наше путешествие начиналось. Прямо здесь. Со слов: «Я ничего из себя не представляю, ты ничего из себя не представляешь. Большинство не может с этим смириться».
Меня охватила паника и захотелось куда-то убежать. Я вспомнила, что скоро на заднее крыльцо придет Элли и потребует контрабандного средства против вшей, так что я оставила ежедневники в чулане и вышла. Я оставила пакет из магазина на краю дивана, и папа случайно опрокинул его. К тому моменту, как я поднялась наверх, он уже увидел и платье… и средство против вшей.
– Ты не хочешь ничего мне рассказать? – спросил он, показывая на коробочку со средством, которую он выложил на кофейный столик.
– Элли спит с кем попало, – ответила я.
– Что ж, – кивнул папа, – значит, яблоко от яблони недалеко падает.
Как же мне не хотелось думать об этом, едва закрыв безумные заметки Дарлы.
========== Юпитериане ==========
Я не хотела видеть Элли. Я ждала ее на заднем крыльце, сверля взглядом наш сарай, и понимала, что у меня нет ни одной разумной причины на нее злиться. Еще я непонятно с чего называла ее потаскушкой. Она просто переспала с Риком, а у него оказались вши. Ей просто не повезло.
– Привет, – сказала она, подходя к крыльцу.
– Держи, – ответила я, протягивая ей пакет со средством против вшей. Я старалась не смотреть на нее.
– Можно… уединиться в твоем сарае?
– Ага.
– Ты тоже видишь странную хрень? Ты поэтому на меня не смотришь? – Я посмотрела на нее. Никаких посланий.
– Какую хрень? – Я заглянула ей в глаза. Ничего. Она пристально глядела в мои и явно тоже была разочарована.
– Не знаю, как описать, это просто очень странная хрень. С утра мы с Кайлой готовили смесь из сухофруктов для вечеринки и болтали, в какой-то момент я встретилась с ней глазами и увидела много странной хрени. – Я пожала плечами, как будто ничего такого с нами не происходило. Как будто нам нечего было обсуждать. Как будто, если не обращать внимания, все само пройдет. Я пожала плечами, потому что не доверяла Элли и не хотела делить с ней случайно доставшийся странный дар. Я пожала плечами, потому что до сих пор это было прекрасным выходом из любой непонятной ситуации.
– Эй, ты тут?
– И что ты увидела, посмотрев ей в глаза? – спросила я. Элли поморщилась:
– Кучку ее родственников – всяких там дедушек и бабушек. – Она замялась. – Наверно, у меня просто похмелье, да?
– Наверно, – ответила я. – Пойдем в сарай.
Наш сарай не был похож на тот, что стоял в коммуне. Никаких животных, никаких столярных инструментов, никаких вшивых хиппи, то въезжающих, то съезжающих. В нашем сарае была оборудована мастерская художника. Окно в северной части крыши хорошо ее освещало. Здесь все еще пахло масляными красками, хотя папа уже тринадцать лет тут не работал.
Я плюхнулась на диван, а Элли достала коробку средства против вшей и принялась изучать инструкции, делая такое лицо, как будто ее сейчас стошнит.
– Знаешь, о чем я думала прошлой ночью? – спросила она. – Я смотрела на звезды и думала, что, быть может, они на самом деле с Юпитера. – Я непонимающе посмотрела на нее. Потому что я ничего не поняла. – Ну, вши. Может быть, они прилетели с какой-нибудь далекой планеты и собирают информацию о людях, живя у них на головах… или не совсем на головах. – Я хихикнула и покачала головой. – Серьезно, разве пах – не самая важная часть тела?
– По-моему, сначала ты говорила про голову.
– Да-да, пах и голова – самые важные части нашего тела, – продолжила Элли.
– По-твоему, вши кочуют с одного человека на другого и собирают данные… и о чем же?
– Да обо всем! Серьезно, из этих двух мест можно узнать все что угодно!
– Значит, ты передумала их убивать? – спросила я.
– Черта с два. Я убью их немедленно. Но ведь это возможно, правда? Вши правда могут быть инопланетянами.
– Ага, конечно, – ответила я. В конце концов, все возможно, даже вши-шпионы из соседней галактики. И сколько бы мы ни придуривались, мы обе могли думать только о посланиях.
– Мы сходим с ума? – спросила она. Я все еще не доверяла ей. Не знаю, почему. Как будто между нами опустилась завеса и я не могу разглядеть или вспомнить, кто она такая, почему мы дружим и с чего она вообще мне симпатична. А еще я хотела обратно в чулан Дарлы.
– Скажи, мы ведь сходим с ума? – продолжала Элли.
– Может быть, это юпитериане виноваты, – отмахнулась я. – Убей их, глядишь и полегчает.
В дверях ванной Элли обернулась:
– Вчера я видела Рика с женщиной.
– Черт.
– С мамой Рэйчел.
– О черт! Они были вместе? То есть… совсем вместе?
– Ага. Я видела в окно фургона Рэйчел, как они целуются. Он подонок!
– Еще какой, – согласилась я. – А еще мама Рэйчел подхватит от него вшей.
– И передаст их своему мужу.
– Вот именно. Думаю, у них там один большой порочный круг.
– Вот черт. – Элли закусила губу, как делала, когда о чем-то глубоко задумывалась. – Ты считаешь меня шлюхой?
– Нет! – возразила я. Да, именно с восклицательным знаком на конце. Я громко и яростно протестовала. Я врала.
– Я чувствую себя шлюхой, – пожаловалась Элли.
– Что за чепуха? Ты переспала с одним парнем.
– Несколько раз.
– И что?
– А он небось переспал с целой кучей женщин! – Нижняя губа Элли подрагивала. – То есть даже не небось, а совершенно точно! – Она помахала коробкой по средством против вторжения с Юпитера.
– И что, теперь ты шлюха? По-моему, это Рик кобель.
– Но он парень, ему можно, – возразила Элли. – А теперь все пропало, понимаешь? Мне нужно было подождать, я не послушалась, а теперь… вот это! – Она снова потрясла коробкой.
– Ты – это не твоя девственность. Ты человек. Состояние твоей девственной плевы ничего о тебе не говорит, понимаешь? Нас обманывают. Нас обманывали с начала времен!
– Девственной плевы? Черт, Глори, ну ты и загнула.
– Весь мир против нас, – заметила я. – А теперь иди и покончи с захватчиками.
Она закрыла дверь ванной, и я услышала, как бежит вода. Элли выругалась и включила воду посильнее. Я сфотографировала пустую коробку на кофейном столике и назвала снимок «Бойтесь своих желаний». Интересно, если взглянуть на этих пришельцев с Юпитера, увижу ли я их прошлое и будущее, как было с горлицей и людьми в торговом центр? Если посмотреть в глаза Жасмин Блю Хеффнер, увижу ли я будущее Элли? И почему мы ничего не видим друг про друга? Почему Макс Блэк сделал это с нами?