до вечера, а иногда отправлялся в театр, (что, впрочем, случалось довольно
редко), либо навещал кого-либо из близких к нему государственных сановников
(15). В особенности же он тогда любил поеещйт частные дома, находя удовольствіе
в искренней беседе с хозяевами, и требуя, чтобы они, забыв величіе его сана,
обходились с ним по-дружески, как с обычным гостем. Нередко доводилось ему
восхищаться порядком, домашнею чистотою и распорядительностью хозяек,
умевших, по словам Государя, с ограниченными средствами достигать того, что
ему было недоступно с легіоном служителей и с огромными издержками. В
последствіи однакоже он нашелся в необходимости прервать эти пріятныя для
него посещенія. С его тонКим умом и необыкновенным тактом, не трудно было
заметить ему, что наиболее достойные люди, ихожіе в дома знакомых
Императора, опасаясь обезпокоить его своим присутствіем, либо прослыть
искателями фортуны, мало по малу удалялись, а на месго их вкрадывались
интриганы-честолюбцы. Государь, встречая происки и лесть там, где надеялся
найти от них убежище, отказался от доступнаго последнему из его подданных
счастья — делить с друзьями свои мысли и чувства, и сосредоточась в самом
себе, среди дворскаго шума, стал вести жизнь отшельника (16).
Император Александр 1 любил сохранять в своем кабинете постоянно один и тот
же порядок: письменные столы его содержались в необыкновенной опрятности; на
них никогда не было
28
видно ни пылинки, ни лишняго лоскутка бумаги. Всему было свое опре'деленное
место; сам Государь вытирал тщательно каждую вещь и клал туда, где раз
навсегда она была положена. На всяком из стоявших в кабинете столов и бюро
лежали свернутые платки, для сметанія пыли с бумаг, и десяток вновь очиненных
перьев, которыя употреблялись только однажды, а потом заменялись другими,
хотя-бы то было единственно для подписи имени. Поставка перьев, очиненных по
руке Государя, отдавалась на откуп одному из заслуженных дворцовых
служителей, получавшему за то ежегодно три тысячи рублей (17).
Император Александр, в начале своего царствованія, имел при себе довольно
ловких и сметливых камердинеров (обыкновенно двух, сменявшихся между
собою). Но в последствіи, заметив, что они передавали содержаніе бумаг,
оставляемых на письменном столе в царском кабинете, и, уличив виновных,
Государь удалил их, обезпечив будущность обоих, и затем держал при себе для
услуги людей по-проще, снося терпеливо их безтолковость и неловкость.
Однажды, когда помощник лейб-хирурга, Тарасов, пришел к Государю сделать
обычную перевязку ноги *), он, пересев с кресла на диван, приказал камердинеру
Федорову, котораго в шутку звал Федоровичем, подвинуть к нему столик, на
котором лежали бумаги и стояла чернильница с прочими письменными
принадлежностями. Исполняя приказаніе Государя, Федоров схватил столик и
повернул его так неловко, что опрокинул бумаги
*) Император Александр страдал тогда рожею весьма опаснаго свойства.
29
на пол и залил их чернилами. „Ну, брат Федорович, какую ты наделал
кувырколлегію," сказал спокойно Александр, подняв сам бумаги, из опасенія,
чтобы его камердинер не испортил их еще более (18).
В первые годы по восшествіи на престол, Император Александр выезжал из
столицы и ея окрестностей довольно редко, но в последствіи почти безпрестанно
находился в путешествіи. Уверяют, будто бы он в двадцати-пяти-летіе своего
царствованія проездил до двух-сот тысяч верст, и нельзя сомневаться в том, зная,
по свидетельству находившагося при нем с 1814 по 1825 год генерала Саломки,
что в эти 11 лет Государь совершил более ста тысяч верст. За исключеніем
неыногих поездок, Государь всегда имел при себе весьма небольшую свиту,
состоявшую из трех, или четырех лиц. В первое время, он посещал
преимущественно различный части своей обширной Имперіи: еще в бытность
Великим Князем, ему доводилось часто путешествовать в свите своего родителя,
и между прочим в Казанскую губернію и другія дальнія области. В 1801 году, он
ездил для совершенія торжества священнаго Коронованія в Москву, а в
следующем отправился в Мемель, для свиданія с Королем Прусским.
Императора сопровождали обер - гофмаршал граф Толстой, граф Кочубей,
Новосильцов, генерал-адъютант граф Ливен и князь Волконекій. Последній, в чине
штабс-капитана, 17 ноября 1797 года, будучи назначен адъютантом Александра