Русская армія, быстро пройдя пространство от Буга до Инна, значительно ослабилась и считала в рядах своих около 35-ти, a вместе с Австрійцами — всего до 50-ти тысяч человек. Прочія-же наши войска находились далеко назади: Буксгевден—на марше от Пулавы к Ольшоцу; Беннигсен —у Варшавы; гвардія—только-лишь выступила из Брест-Литовска. Не смотря однакоже на малочисленность русских войск, они горели желаніем померяться с непріятелем. Князь Багратіон писал из Браунау, 7 (19) октября, к князю Чарторыскому:
„В сію минуту я пріехал от авангарда моего в главную квартиру, где получены разныя непріятныя известія, которым однако мало верю. В сіюже минуту, лне велено приблизиться к арміи нашей. По слухам Французы роятся со всех сторон как пчелы; они сильны, а с нами — Бог! Только того и прошу, чтобы с ними повстречаться; надеюсь с ними иначе разделаться.... Сегодня пришла и пятая колонна. Ежели Бонапарте, как говорят, разбил эрцгерцога Фердинанда, то нам надо непременно проіив Бонапарта идти. Я теперь вам говорю, как слепой человек, для того, что
14
1305. нет у нас коммуникаціи с Эрцгерцогом, а только имеем известія от партикулярных, также и от непріятельскаго генерала, что Цесарцы разбиты. Вог ведает, правда-ли; на сих днях надо ожидать решительнаго. С нами Бог, милость Государя; войско храброе, усердія много; ожидаем только нетерпеливо повеленія ударить. Вот, Ваше Сіятельство. все, что я знаю. Мне больно, что не получаете от меня, первое письмо—Тебе Бога хвалим! Как быть, не наша воля; имейте терпеніе до другой оказіи. Скоро, скоро повеселимся".
Австрійцы, после пораженія Макка, не смели и думать, чтобы Кутузов решился прикрывать Вену, и потому предложили ему переправиться на левый берег Дуная и отступить в Богемію, но русскій полководец предпочел оставаться на правой стороне реки, пока чрез то не подвергалась явной опасности вверенная ему армія, и донес Императору Францу, что, по совещаніи с австрійскими генералами, он принял намереніе преградить непріятелю путь к Вене, и что, без разрешенія Его Величества, не уступить ее Французам. В заключеніи своего донесенія, Кутузов писал: „неудача арміи В-го В-ва под Ульмом весьма чувствительна, но не в такой степени, чтобы ее нельзя было загладить непоколебимостью и мужеством союзных армій".
Не смотря на блистательные усиехи, одержанные Наполеоном в самом начале войны, он находился в довольно затруднительном положеніи. При обходе им с фланга макковой арміи, он, желая вернее достигнуть своей цели, приказал, (как уже сказано), Бернадотту с тремя корпусами пройти кратчайшим путем от Вюрцбурга к Инголыптадту, чрез маркграфство аншпахское, при-
15
надлежавшее Пруссіи. Такому нарушенію неутралитета подавало повод цреследованіе Австрійцами за несколько дней пред тем чрез Аншпах баварскаго корпуса, отступавшаго от Дуная к Вюрцбургу (24). Тем не менее однакоже Наполеон, возбудив против себя неудовольствіе Пруссіи, подвергался опасности, при дальнейшем движеніи вниз по Дунаю, быть отрезанным от Рейна прусскими арміями. Некоторые из его сподвижников советовали ему остановиться на Инне. Но Наполеон, вместо того, решился ускорить движете к Вене. Он знал, что продолжительный мир и удряхлевшія государственныя учрежденія угасили в прусском народе священный огонь доблести и самопожертвованія, возженный преданіями Семилетней войны; ему был известен нерешительный характер Фридриха-Вильгельма; не скрылась от него и неспособность людей тогда располагавших судьбами Пруссіи: сообразив все эти обстоятельства, Наполеон не сомневался ва том, что покореніе Вены должно было парализировать деятельность прусскаго правительства. Что-же касается до австрійских войск, остававшихся у него на флангах, при наступленіи к Вене, то они не могли быть ему опасны: в Тироле, под начальством эрцгерцога Іоанна, было не более 20,000 человек, разобщенных на несколько о'трядов: в Богеміи, эрцгерцог Фердинанд, в половине (в конце) октября, едва мог собрать около 10,000 человек; наконец — войска эрцгерцога Карла в Италіи и Союзные корпусы в Неаполе и Ганновере, по значительному разстоянію сих стран от главнаго театра действій, немогли оказать непосредственное вліяніе на ход войны.
В продолженіи пребыванія Кутузова в Вене,
16
180.-,. получены были от Макка самыя успокоительныя известія, но по прибытіи русской главной квартиры в Браунау, явился туда наш резидент при баварском діюре, барон Бюллер, съдонесеніем о занятіи Французами Мюнхена. Кутузов, еще незная ничего об участи постигшей австрійскую армію, но удостоверясь, что она была отрезана от него непріятелем, остановил свои войска на Инне и выслал на левую сторону сей реки только разъезды от пршікнувшаго к его арміи австрійскаго коннаго полка, а также отправил во все стороны лазутчиков. Сообщенныя ими сведенія и донесенія согласовались в том, что всякое сообщеніе с Ульмом было прервано Французами, но на другойже день по прибытіи Кутузова в Браунау, 2(5-го сентября (8-го октября), он получил от эрцгерцога Фердинанда письмо, в коем принц, извещая о выгодном расположеніи своих 70,000 человек под Ульмом, которое—будтобы — „давало австрійской арміи возможность маневрировать на обоих берегах Дуная", приглашал нашего полководца действовать наступательно (55). Несколько дней спустя, получено было в нашей главной квартире от австрійскаго генерала Еренневиля известіе о победе, одержанной эрцгерцогом Фердинандом. (По всей вероятности—оно было основано на преувеличенных слухах о нерешительном деле при Гаслахе). Как из письма Кренневиля нельзя было вывести никакого определительнаго заключенія, то Кутузов, поздравя эрцгерцога с успехом (2С), остался в прежнем расположеніи на Инне. Вслед за тем, прибыли к нему отряд Кинмейера, отброшенный непріятелем от Донауверта и усиленный подкрепленіями прибывшими из Австріи до 18-ти тысяч человек, и небольшой отряд Но-