Мы оказались прямо перед домиком ведьмы, нам на встречу выскочила Веста и, не обращая никакого внимания на Тьеррана, потащила меня внутрь. На пороге я застыл также, как недавно Тьерран при виде плачущей Весты. Гелла казалась такой тоненькой, а живот таким большим… Она была очень бледной, почти воздушной, и меня испугала ее воздушность, а также то, что ее ауры практически не наблюдалось. Еще во дворце, до ее побега я заметил, что у нее практически нет энергии—жизненной энергии вырабатывалось минимальное количество. Ее показатели жизненной энергии были гораздо ниже средних даже для человеческой расы, и я сильно сомневался, что все представители человеческой расы ее мира характеризовались такими же низкими значениями.
У меня за спиной судорожно вздохнул целитель.
—Что такое?
—Посмотрите на ауру ребенка, ваше величество… Если я не ошибаюсь, у него очень редкий дар—помимо стандартного магического Высших, у него дар инкуба… И сейчас он пьет вашу ли… Точнее, допивает. Достраивает свои энергетические структуры.
Я вздрогнул. Дар и в самом деле крайне редкий — из ныне живущих питаться сексуальной энергетикой, а за неимением ее—просто энергетикой противоположного пола, могут только несколько Высших демонов. И сейчас это представляло проблему—среди нас удручающе мало женщин, чтобы создать круг подпитки…
Я бросил взгляд на заплаканную Весту, а потом и на ведьму. У последней сильный магический потенциал, привязанный именно к этому месту. Здесь она практически всесильна, но стоит отойти на пару километров от леса—и ее возможности уменьшатся в разы. И, что хуже всего, ее сила не была женской, именно из-за привязки к лесу. Она постоянно обменивалась энергией с окружающей средой—и поэтому ее сила была нейтральна. В другой раз это было скорее плюсом, чем минусом, но сейчас…
—А я не могу их подпитывать? Все-таки родная кровь… Или подпитывать Геллу, а она—ребенка?
—Все не так просто—ваша ли сейчас в таком состоянии, что не в состоянии воспринимать чужую энергию… А с ребенком… Можно попробовать, конечно, но за результат я не ручаюсь…
—А мы можем использовать других женщин?—подала голос Веста.—Ну, я, естественно…
—Нет,—вмешался Тьерран, не спуская с меня злого взгляда. Я его прекрасно понимал—ему, также как и мне, все инстинкты вопили о необходимости защищать свою ли… А опасность была—необученный инкуб вполне мог осушить Весту. Вот странно—как вообще Гелла выдержала беременность?
—Я у тебя не спрашивал!—Веста очень просто и естественно перешла на ты. Я бросил другу сочувствующий взгляд. Повернулась ко мне.—Я буду ее подпитывать. Сиана тоже…
—Ее энергия нейтральна. Не пойдет.
—Давайте так. Сейчас попробуете ее подпитать Вы, Ваше величество,—пребывание с Геллой явно сильно изменило ее: настолько уверенно командовать своим Повелителем… Да, для этого нужна наглость… Интересно, а Гелле она перечит? Что-то я сомневаюсь… У моей ли даже животные на задних лапках ходят. Помню, во время ее пребывания во дворце я решил показать императорский зверинец. Мы шли вдоль клеток, она иногда заинтересованно—но чаще безразлично—рассматривала зверушек… Потом неожиданно тайхан (нежить размером с хорошего пони, мне его один черный маг подарил. Помню, я долго думал—с чего бы это зверушку с таким потенциалом мне дарить… Только потом понял—она неуправляема. Ну совершенно не признает никакого авторитета, никакого чувства хозяина, обычного для боевой нежити…)… Ну так вот, тайхан кинулся на прутья клетки с явным намерением достать посмевших запереть его… и рухнул в полете, когда ли бросила на него предупреждающий взгляд. Уж не знаю, что он в этом взгляде прочел… но уже завтра ко мне прибежали маги, приглядывавшие за зверинцем, и сообщили: зверюга загрызла раба, который кормит нежить. И никого не подпускает к клетке. И бросается на всех… На последнее я язвительно заметил, что-де поведение совершенно обычное, и не стоит меня беспокоить по пустякам. Но уже завтра я, не совладав с любопытством, отправился взглянуть на тварь. И примерз к каменному полу, заметив в клетке Геллу—она сидела рядом с тварью, которая… мурлыкала. А она что-то приговаривала и смотрела в глаза… и казалось, будто они понимают друг друга. В глазах обоих застыли в невероятной смеси тоска, одиночество… и холодная решимость идти в своей цели до конца. Только в глазах Геллы светился еще и разум, и тварь принимала это и подчинялась. Я тогда отступил в тень, желая оставить этот момент только себе—потому что мне нечего было ей сказать. И в самом деле—что было бы уместно в такой ситуации? Отругать за беспечность? Но Гелла беспечной не была. Показать свое презрение, увидев, что в моей ли гораздо больше мертвого, чем живого? Что?.. Потом, после побега Геллы я часто приходил к той клетке, запретив трогать зверя даже если оно перегрызет весь дворец, и смотрел ему в глаза, как это делала Гелла. А тварь—чтоб ее!—насмешливо и холодно смотрела на мои попытки понять, что же она нашла в моей ли. Самому смешно, как вспомню свои просьбы, перемежавшиеся с угрозами, признаться…
Пока я вспоминал, Веста продолжала:
—Если не получится у Вас—создадим прямую подпитку от меня, а вы тем временем порталом сходите за женщинами… Потом придется стирать память, конечно… Наверное, лучше будет даже приобрести рабынь, чтобы в случае их смерти никто не вспомнил о них… И лучше не из столицы, и не из дворца…
Она была права. И весьма хладнокровно говорила о предполагаемой смерти рабынь. И, хотя я знал, что эту холодность она позаимствовала у Геллы, что-то мне подсказывало, что такого подхода к своему спасению она не одобрила бы. Мне почему-то казалось, что она вполне хладнокровно избавится от того, кто мешает ее планам—но не сможет хладнокровно убить для спасения своей жизни.
Тем временем Веста, схватив меня и целителя за руки, подтащила к кровати, на которой лежала Гелла—и я снова застыл, снова испугался ее прозрачности, испугался за ее жизнь. Странно, но ребенок меня не беспокоил. Для меня приоритетней была жизнь моей ли—и если бы понадобилось выбирать, я выбрал бы ее.
Целитель тем временем пытался наладить связь для передачи энергии… И совершенно неожиданно мы втроем отлетели к противоположной стене. Я грозно воззрился на целителя, тот, вжав голову в плечи, пробормотал:
—Ребенок воспринимает нас как угрозу. Всех. Я как эмпат вам говорю—у него все четко и ясно. Есть ваша ли, его мать—и ее надо защищать. Именно поэтому девушка до сих пор жива—малыш предпочитает брать минимум, необходимый для поддержания своей жизни. Дальше—есть враги, есть жертвы. Кто не враг—тот жертва, и наоборот.
—Он что, всех нас считает врагами?!—да, хорошая намечается ситуация. Мне почему-то стало обидно, что мой собственный ребенок не считает меня достойным защищать Геллу и его. Хотя, учитывая мои мысли о том, что жизнь ли предпочтительнее жизни ребенка… —А что происходит сейчас?
—Сейчас он погрузил вашу ли в некое подобие анабиоза, да и себя тоже, ожидая подходящей жертвы… Он бы предпочел питаться не от своей матери—но он не можут полностью замещать ее энергию.
—И что вы предлагаете?
—Скоро приведут рабынь—как я думаю, они однозначно попадут в категорию жертв. Может, нам удастся подпитать их достаточно, чтобы начались роды… Хотя как это будет происходить—ума не приложу. Он же никого не подпустит!
—Если она придет в сознание,—вмешалась молчавшая до сих пор ведьма,—думаю, ребенок позволит ей решать.
В ожидании воинов, ушедших телепортом за рабынями, мы просидели около часа. За это время практически ничего не изменилось, только ведьма—Сиана, как я понял из обращений Весты,—порывалась пару раз напоить нас чаем. Мне было не до чая.
—Веста,—повернулся я к телохранительнице своей ли,—ты знаешь, почему Гелла решила сбежать?
—Откуда? Вы думаете, если я ее телохранитель, она мне рассказывает о себе? Ошибаетесь. Она мне доверяет ровно настолько, насколько ей позволяет делать это разум. И вам, кстати тоже. Своих чувств—если они у нее вообще есть—она не слушает. Но если хотите услышать мои предположения—стоило ей попасть во дворец, за нее все было решено. И ей это категорически не понравилось. Она сама решает за других—а тут вы…