Либеральная семья
Французская философия семьи в XIX веке чрезвычайно многогранна: послереволюционные проблемы, связанные с политическим, юридическим и социальным переустройством, очень остры. Границы между частным и публичным и понятие «сфер», содержание социальной жизни и роли мужчины и женщины — вот три главных направления мысли.
Либералы — например, Жермена де Сталь и Алексис де Токвиль—в первую очередь заботятся о сохранении барьера, который гарантировал бы свободу «частных интересов» как силу нации. «Только уважение к частной собственности и частным интересам может заставить полюбить Республику», — пишет мадам де Сталь, чья основная просьба — «чтобы не требовали, не давили». «Свобода имеет тем большую ценность, что реализация наших политических прав предоставит нам больше времени для наших частных интересов», — говорит Бенжамен Констан. Оба они противопоставляют людей Античности, живших либо ради Агоры, то есть ради политической деятельности, или ради войны, современному миру, миру коммерции и изобретательности индивидов, которым достаточно просто «не мешать». Сосредоточенность либералов на частном говорит о том, что они готовы отдать решение вопросов публичной жизни представительной власти. Выделение двух дополнительных сфер влечет за собой появление выборных органов и, до некоторой степени, профессионализацию политиков.
Пьер Розанваллон[33] недавно изучил взгляды Гизо на эти вопросы. В высказанных Гизо соображениях, вызывающих в памяти идеи Гегеля, анализируется функционирование разрастающейся власти. Порядок и свобода зависят от дееспособности элиты — «общественной власти», ответственной за гражданское общество и политическую власть, за их направленность; это мужское дело, а не легкомысленное салонное развлечение. Хоть общественная власть и базируется в значительной мере на домашних принципах, дело это не женское. Ключевой фигурой не случайно является отец, потому что он «олицетворяет высший разум и более, чем кто–либо другой, способен судить о том, что хорошо, а что плохо». Согласно Гизо, семья, существование которой держится на постоянном компромиссе, является политической моделью демократии. «В семье право голоса реально, как нигде более, и именно там оно практически является всеобщим».
Ройе–Коллар и Токвиль равно озабочены сущностью гражданского общества. «В Революции выстояли только личности… <…> Из разрушенного в прах общества родилась централизация», — пишет первый, видя в «естественных сообществах» — общине, семье — противоядие якобинству. Токвиль же, столь чувствительный к чарам частной жизни, обнаружил всю пагубность чрезмерного индивидуализма, когда «каждый за себя», о котором писал барон Дюпен. «Деспотизм, трусливый по своей природе, видит в изоляции людей залог своего собственного существования и, как правило, прилагает все усилия для усиления процесса этой изоляции. <…> Он называет хорошими гражданами тех, кто замыкается на себе самом» («О демократии в Америке», кн. II, гл.VIII). Во всех трудах Токвиля так или иначе затрагивается вопрос, как примирить счастье отдельного человека с публичной деятельностью. Он превозносит и восхваляет добродетели американской семьи, на основании которых создаются социальные связи. «Демократия ослабляет социальные связи, но укрепляет связи естественные, сближает родственников, но разделяет сограждан».
Таким образом, мы видим, что для либералов семья, «естественный организм», — это ключ к индивидуальному счастью и общественному благу.
Традиционалисты
Семья является предметом пристального внимания и традиционалистов, главные представители которых — Луи де Бональд в эпоху Реставрации и, позднее, Фредерик Ле Пле и его школа. Их страсть–критика падения нравов, изменения гендерных ролей, все более «женственного» стиля жизни. Во всех военных поражениях и социальных потрясениях обвиняются женщины, забывшие о своем семейном долге. Положение вещей в период Реставрации (см. в работах Р. Деньеля), Нравственного порядка (см. у Моны Озуф), а позднее режима Виши (см. у Роберта Пакстона) с этой точки зрения окажется наилучшим примером[34].
34
Раймон Деньель, Мона Озуф — современные французские историки; Роберт Пакстон — современный американский историк, специалист по истории режима Виши.