В целом результаты аккумулирования богатства слабы, но желание быть богатым повсеместно огромно. В первую очередь это проявляется в приобретении недвижимости, обладание которой — непременный признак значительности хозяина, тогда как для самых обездоленных иметь свой угол — насущная потребность. Анри Брюлар, отец Анри Бейля[38], — думает лишь о своем «имении», и если в мелкобуржуазной гренобльской среде разговоры о «деньгах, без которых не обойтись», являются табу, то «слово „дом“ произносится с благоговением».
В середине эпохи Второй империи городская недвижимость дает 18% общего дохода, сельскохозяйственное производство— 41% и только 5,9% — движимое имущество. Однако во второй половине XIX века привлекательность капиталовложений растет, стимулируемая развитием акционерных обществ, изменением банковской стратегии и спекуляциями, занимаясь которыми, множество богатых наследников пустили по ветру свои состояния. Облигации заменяются земельной рентой. Владение акциями и отслеживание их курса на Бирже становится очень распространенным занятием, даже в среде мелкой провинциальной буржуазии. Так, например, одна почтенная дама из маленького беррийского городка, дочь винодела и вдова столяра, подписалась на финансовую газету и приобрела пакет акций — русские займы, Будапешт… — и купила рояль для своих дочерей.
Жак Капдевьель продемонстрировал, как распространение почти во всех слоях общества духа собственничества, этого фундамента беспринципной и радикальной Третьей Республики, превратило формулу «граждане = собственники» в один из рычагов политики и сделало распространение движимого имущества, неделимого и делимого, синонимом демократии. Он подчеркивал удивительное согласие, воцарившееся в конце века вокруг собственности, даже в социалистических и анархистских кругах. «Хороший отец семейства», центральная фигура идеологии санкюлотов и основа Республики, превратился в мелкого собственника, оставляющего своим детям наследство. И Гамбетта в своей речи в Осере в 1874 году превозносил «небольшие состояния, небольшие капиталы, весь этот маленький мир, который и есть демократия».
Так постепенно формируется капиталистический дух, который проникает в семейные разговоры и переписку и который изменяет представление семьи о себе самой.
Труд и семейная экономика
Независимо от того, состоятельна семья или нет, она является управляемой экономической системой, которую промышленная революция с ее неравномерным ходом использовала и укрепила. Появившаяся благодаря Чаянову и Жаку Годи экономическая антропология — один из наиболее интересных результатов современных исследований. Это важнейшая тема «Истории французов», опубликованной под редакцией Ива Лекена, на которую мы ссылаемся для проведения детального анализа. Не углубляясь в подробности «семейного способа производства», упомянем систему накопления, навыков и круговой поруки.
В сельских районах домашнее хозяйство — базовая экономическая единица. Семья и земля, которую она обрабатывает, составляют единое целое и необходимы каждому отдельному человеку. Жеводанская oustal — крайний случай, но даже в более умеренных условиях семья является предприятием, дом — помещением для работы, и каждый член семьи — родители и дети, молодежь и старики, мужчины и женщины — играют свою строго определенную роль и дополняют друг друга. Безмятежность ситуации, однако, не стоит переоценивать, периодически случаются миграции, кто–то покидает родной дом.
На заре индустриализации ставка была сделана на семейное предприятие. Лучший пример домашнего производства — небольшие ткацкие фабрики с их строгим гендерным разделением труда и эндогамией, то есть заключением браков лишь в пределах своей социальной группы. Такая система стойко сопротивлялась появлению крупных предприятий; несмотря на чрезвычайно суровые условия труда и жизни в этой системе, многим ее будет не хватать, о чем в полной мере свидетельствует книга Сержа Графто «Матушка Сантер». Повсеместное внедрение электричества воплотило мечту о до машнем производстве, в котором анархист Петр Кропоткин видел путь к автономии.
Маленькое семейное предприятие — лавка или мастерская — очень живуче во Франции; несмотря на высокий риск разорения, оно неизменно возрождается. Такие мелкие предприятия часто выступают субподрядчиками в отраслях тяжелой промышленности. Процесс встречает упрямое сопротивление. В местностях, где идеалом считается домашнее производство, рабочие очень долго отказываются от сухого пайка или общего котла в обеденный перерыв — по крайней мере, требуют, чтобы жены приносили им горячую еду в полдень, — и устраивают забастовки, когда им сокращают время перерыва и запрещают ходить на обед домой (дело Ульма, Руан, 1827). Экономика здесь защищает привычный образ жизни.
38
Имеется в виду Мари–Анри Бейль, более известный под псевдонимом Стендаль. «Жизнь Анри Брюлара» — автобиографическое произведение Стендаля, прототипом Анри Брюлара послужил Анри Ганьон, дед писателя. —