Американец — человек свободный и ответственный, для него естественна self-help — самопомощь, незнакомая французам, для которых обращение за помощью к властям стало почти инстинктом. В опасных кварталах, на которые власти не обращают внимания, родители самоорганизуются. Путь из школы домой размечен: на окнах каждого пятого дома есть условный знак, говорящий о том, что сюда ребенок может обратиться за помощью в случае, если ему грозит опасность. Волонтеры сопровождают пожилых людей в их перемещениях. Жители квартала, сменяя друг друга на посту, по уоки-то-ки информируют друг друга о подозрительных движениях. В других местах люди красят стволы деревьев в белый цвет, чтобы потенциальный злоумышленник ббш заметнее. Отношение полиции к этим волонтерам довольно неоднозначное. Если деятельность таких ассоциаций оказывается успешной, власти часто пытаются брать их под свой контроль, что является посягательством на дух самоуправления.
Пуританский менталитет видит в успехе—а следовательно, выгоде—подобной деятельности возможное проявление божественной благодати. По возвращении из США в 1948 году Жан-Поль Сартр прочитал лекцию и рассказал следующий анекдот: один крайне суровый коммерсант из Филадельфии полагает, что его прибыль слишком велика, и снижает цены; его магазин, ставший самым дешевым в городе, привлекает значительную клиентуру, и этот неисправимый пуританин сколачивает состояние. Таким образом, не только деньги порождают мораль (молодой человек или его родители платят большие деньги за поступление в университет, и студент начинает прилежно учиться: он стремится приобрести знания, пропорциональные вложенным средствам), но и мораль притягивает деньги, как случилось с филадельфийским негоциантом. Демонстрировать свое богатство, бесконечно говорить о нем, интересоваться деньгами других не «непристойно». Французские правила хорошего тона на протяжении долгого времени запрещали хвастаться своим успехом (всяким «парвеню» и «нуворишам» не хватает «поколения», как говорится), и любые разговоры о заработной плате или гонорарах считались «неуместными». В этом отношении произошли изменения в менталитете. В1984 году в результате опроса выяснилось, что 8о% не считают «льготником» того, кто, «начав с нуля, сколотил состояние», а 59% полагают, что «он много для этого работал». На стенах и в газетах полно рекламы банков: мужчина пальцем указывает на прохожего или читателя и говорит: «Меня интересуют ваши деньги». Французские медиа прославляли бизнесменов Жильбера Тригано и Бернара Тапи. Фамилии
спонсоров указываются на спортивной форме и экипировке (речь может идти как о физических лицах, так и о фирмах), и в то же время не наблюдается стремления подобрать для этого явления специальное слово (могло бы подойти словосочетание «крестный отец», но оно слишком напоминает одновременно о церкви и об уголовном мире, поэтому двусмысленно). Тем не менее француз не видит (или не признается в том, что видит) в преуспевающем бизнесмене идеал, с которым прилично было бы себя идентифицировать, и скептически относится к возможности каждого разбогатеть и подняться по социальной лестнице за одно поколение. Если он приезжает в Соединенные Штаты и видит количество бедняков, его убежденность в том, что американцы—это «большие дети» или же лицемеры, только укрепляется. Обнаружение недостатков других доставляет бесплатное удовольствие, и было бы глупо от него оказываться.