Детский сад: школа общения
Распространение детских садов в этом отношении даже более показательно, чем продолжение учебы после четырнадцати лет. Столь интенсивное общественное движение имело место только во Франции. Начиная с 1959 года стала распространяться новая норма, не имевшая, впрочем, никакой законодательной основы: детей следует отдавать в детский сад. Прежде, наоборот, считалось необходимым держать детей дома как можно дольше, даже учить их дома читать; в детские сады отдавали детей бедняков, чьи матери вынуждены были работать. Если раньше детские сады рассматривались как крайняя, вынужденная мера, то теперь стало считаться, что детям лучше посещать их, чем сидеть дома с мамой. Этот процесс ширился, пример показывали наиболее образованные представители высших слоев общества, в первую очередь горожане, несмотря на то что матери в этих семьях, как правило, не работали. В 1982 году 91% трехлетних детей посещают детские сады, и в обществе наблюдается стремление определить туда же и как можно больше двухлетних, треть из которых уже охвачена. Выбор ясен: школа лучше, чем семья, и первая постепенно заменяет последнюю.
Эволюция происходит буквально на глазах—на протяжении жизни одного поколения. Замещение семьи школой можно объяснить осознанием родителями собственного бессилия: воспитание делается в чистом виде публичным, а семья, отвоевавшая себе частное простраство, утратила таким образом воспитательную функцию. Родители утверждают, что не знают, чем можно занять детей.
Это подтверждает и пример детских летних лагерей. Изначально они играли оздоровительную роль: филантропы хотели, чтобы маленькие горожане, слабые здоровьем, подышали свежим воздухом. Теперь же именно родители, стремящиеся к тому, чтобы дети провели каникулы интересно, желают отправить детей в лагерь: с их точки зрения, лагерь предоставляет более широкие воспитательные возможности, чем семья.
Что же касается подростков, то они с неохотой едут в лагеря, и с начала 1960-х годов организации по воспитанию молодежи постепенно сдают позиции. Это говорит о том, что молодежь выступает за право на личную жизнь. Переход воспитательной функции от семьи к школе требовал признания семьей ценности и обоснованности права на внесемейные отношения. В связи с тем, что с точки зрения семьи традиционного типа лишь она одна была способна воспитывать своих детей как следует, отношение к их внесемейному общению было отрицательным. Внедрение детских садов в повседневную жизнь отталкивалось от прямо противоположной нормы: для детей очень полезно общаться со сверстниками из других семей. Таким образом осуществляется обучение общению.
Как только дети начинают общаться между собой, возникают группы друзей и приятелей. Переход воспитательных функций в публичную сферу, школу, формирует новые центры частной жизни, конкурирующие с семьей. Это только кажущийся парадокс. Подростки отвергают организованные формы досуга, основанные на нормах общественной жизни. Они принимают школу, потому что чувствуют ее социальную необходимость, но школа в их представлении—часть мира труда, который является публичным. Мир досуга, мир частной жизни не вписывается в институционные рамки, навязывающие правила жизни в коллективе. В какой-То момент летним лагерям и организациям по работе с молодёжью, чтобы выжить, пришлось перестать быть официальными институтами. В этом противоречии — причина их кризиса.
Перед родителями встает та же проблема: если жизнь в их семье основана на принуждениях, дети будут стараться уклоняться от выполнения родительских требований; с другой стороны, повседневная жизнь семьи невозможна без минимального набора правил, основанных на постоянных компромиссах, конфликтных переговорах, ловких увертках.
Урегулирование отношений облегчается еще одним следствием увеличения продолжительности школьного обучения: нарастающим вмешательством школы в решения, касающиеся будущего детей, и сведением к минимуму роли родителей в выборе обучения для своих детей. Семья выбирает начальную, затем среднюю школу (коллеж), которую будет посещать ребенок, но дальнейшее решение об образовательной ориентации подростка зависит от коллежа: его направляют в совершенно определенный класс совершенно определенного лицея, где за его профессиональную ориентацию возьмутся снова. Право на выбор имеют только хорошие ученики, остальные идут туда, куда их направляют.