Специализация пространства нарушает равенство супругов и превращает женщину в прислугу. Образ мужа, который читает газету, сидя в кресле, в то время как его жена хлопочет по хозяйству, предполагает, что он работал целый день вне дома. Одновременно с этим идет процесс монетизации экономии: сокращение трат менее выгодно, чем зарабатывание денег. Работа по найму придает мужчине некое особое достоинство, а женщина, остающаяся дома, становится служанкой мужа: теперь примечательно не столько то, что она работает на дому, сколько то, что она работает на другого. Дифференциация производственного и хозяйственного пространства придает новый смысл гендерному разделению задач и превращает отношения в паре в отношения хозяина и прислуги, что прежде было свойственно буржуазии. Это тем более невыносимо, что в обществе в целом становится ненормальным работать в чужом частном пространстве. Наемный труд женщин в XX веке приобрел эмансипирующее значение, будучи при этом результатом более глобальной эволюции, изменившей нормы наемного труда в целом.
СОЦИАЛИЗАЦИЯ НАЕМНОГО ТРУДА Работа у других
Работе у себя на дому в начале XX века противопоставлялась работа на дому у других. Какова бы ни была его форма, наемный труд первоначально был работой, совершаемой на территории кого-то другого. Эта работа выполнялась не в публичном пространстве, где были приняты определенные коллективные нормы, а в частном пространстве другого человека.
Прислуга
В этом аспекте образцовой формой работы на частной территории других людей представляется работа слуг. О ком бы ни шла речь — о прислуге на ферме (i 800 000 человек в 1892 году) или о слугах в буржуазных домах—которых, согласно переписи населения 1906 года, было 960 ооо,—важно то, что эти люди полностью лишались своей частной жизни и входили в частную жизнь хозяев. В отличие от поденщиков и домохозяек, они живут под крышей хозяев, питаясь прямо на рабочем месте или, как в случае с батраками на фермах, за одним столом с хозяевами; у них нет ничего «частного». Батраки на фермах спят, как правило, в хлеву, и все их личные вещи помещаются в кармане, в лучшем случае—в торбе. В городах прислуга за всё часто спит в каморке при кухне, некоторые горничные живут в мансардах, где могут держать какие-то предметы туалета и побрякушки. Книги по домоводству настоятельно рекомендуют хозяйкам регулярно заходить в комнаты горничных. Впрочем, служанки туда приходят только поспать.
Отношения, в которые вступают служанки, тщательно контролируются хозяевами. Их редкий отпуск короток, а письма вскрываются. Иногда, гуляя с хозяйскими детьми в парке, девушки знакомятся с какими-нибудь парнями; приглашая ухажеров подняться в кухню по черной лестнице, они рискуют быть уволенными.
Среди слуг очень мало людей семейных, и это обстоятельство как нельзя лучше характеризует ситуацию с частной жизнью в этой среде. Работники ферм почти всегда холостяки и незамужние, и даже если это не так, то все равно ничего не меняется: супруга нет рядом, он никак не проявляется. В богатых буржуазных и аристократических домах случается, что кучер женится на горничной и они остаются на службе. Но в таком случае им лучше не иметь детей: наличие ребенка означало бы потерю места, если только у главы семьи нет маленького домика или хоть сторожки в деревне. Прислуге не следует размножаться, ее частная жизнь может быть лишь подпольной или маргинальной.
Зато слуги участвуют в частной жизни своих хозяев и являются свидетелями самых интимных моментов их жизни: пробуждения, отхода ко сну, туалета, еды; они видят хозяев вне светских и публичных условностей, занимаются их детьми и лучше кого бы то ни было знают их проблемы со здоровьем, их капризы, ссоры и интриги. Иногда им доверяются секреты: предполагается, что они будут держать язык за зубами.
Надо сказать, что часто отношения хозяев и слуг выглядят скорее как семейные, нежели как профессиональные. Слуга—это нередко почти родственник, а бедные родственники, например какая-нибудь тетушка — старая дева,—почти слуги. Конечно, эти отношения иерархичны: один занимает положение выше, другой ниже; но таковыми являются и семейные отношения, и ребенка, который вдруг не проявит к родителям надлежащего почтения, грубо одернут. Слуги часто очень привязаны к своим хозяевам и их детям — ведь сами они лишены теплых семейных отношений. Хозяева относятся к слугам, как правило, с дружественной благосклонностью, ими занимаются, ухаживают за ними, когда они болеют. Хозяева традиционно обращаются к слугам на «ты» (как в армии, где офицеры «тыкают» солдатам), а слуги говорят с хозяевами в третьем лице, но называют их по имени: мсье Жак, мадам Луиза, в том числе детей. Очевидно, что называть их по фамилии не имеет смысла, так как отношения между ними разворачиваются в лоне домашнего очага, если не сказать — семьи. Иногда, как известно, дело заходит гораздо дальше: невозможно точно подсчитать количество романов хозяев со служанками и хозяек с лакеями, но они не плод воображения авторов водевилей...