Система равного распределения наследства и круговая порука
Существование описанного выше промежуточного типа семьи заставляет отказаться от схематичной интерпретации, слишком радикально противопоставляющей одноветвевую семью и семью, в которой наследство делилось поровну. Также опрометчиво было бы применять к архаичным сельскохозяйственным общинам критерии оценки индустриального или постиндустриального общества конца XX века. Не исключено, что раздел семейного имущества в момент женитьбы сына, а в наиболее бедных слоях крестьянского общества и намного раньше (речь идет о регионах, где была распространена система равного распределения долей имущества) зачастую вызывался совсем не индивидуалистическими соображениями или стремлением заинтересованных лиц к независимости. Часто причины были экономическими. Наличие различных типов и структур семьи — это ответ на вопрос, как общество, которое пополняет ресурсы главным образом за счет обработки земли, воспроизводит себя с течением времени.
Какими бы ни были способы обработки земли, все сельские территории — крестьянские наделы, церковные участки, феоды — делились согласно количеству крестьянских дворов. Все способы передачи собственности по наследству, различающиеся от региона к региону (надо отметить, что с течением времени в этом вопросе наблюдались изменения), базируются на одном общем принципе — от отца к сыну в лоне одной семьи. Если же наследство делилось поровну между всеми детьми, то с каждой сменой поколений это приводило к все большему дроблению собственности и к возникновению трудностей в ведении семейного дела. Но это опасное дробление земли в каждом поколении собственников компенсировалось встречным движением — укрупнением хозяйства за счет покупки земельных участков и обмена ими. В странах с открытой системой полей, где практиковалось наследование семейной собственности в равных долях, была юридически закреплена и применялась на практике круговая порука, которая ограничивала потерю земель семьей. Совместное пользование землей членами крестьянской общины, особенно распространенное на равнинах, способствовало укреплению принципа круговой поруки.
Тесные связи проявлялись не только в экономической области. Они проникали в социальную и эмоциональную сферу человеческой жизни. Даже в случае раздельного проживания членов общины связи между соседями, родственниками, свойственниками были очень прочными: родители и дети, братья и сестры, зятья и свояки обменивались продуктами своего труда. Нуклеарные семьи родственников проживали рядом друг с другом в Иль–де–Франсе, на фермах Нормандии, вдоль длинных улиц лотарингских деревень. Поле брачного союза у виноградарей Парижского бассейна или у ремесленников нормандских деревень пересекалось теми же силовыми линиями эндогамии, что и в районах, где были распространены одноветвевые семьи. В деревнях нормандского региона Ож в XVIII веке «семьи были закрытой эндогамной системой. Дети гончаров, сами гончары, делят центральный двор: наследственные дележи лежат в основе разного рода зависимостей и пошлин»[428].
Какова была судьба старого отца или овдовевшей матери после раздела имущества между детьми? Были ли они вынуждены грустно доживать свои дни в одиночестве, прося милостыню, если дети вдруг отказывались содержать их? Часто можно было встретить старых родителей, умолявших детей о помощи, как, например, вдова поденщика из деревни Авеньер недалеко от Лаваля, которая, дожив до преклонных лет и немощи, просила у пахаря Жана Ома, своего сына, войти в ее положение и пустить ее в дом, где бы она получила кусок хлеба и угол, так как сама уже была не с состоянии заработать себе на пропитание[429].
Остается только надеяться, что другим вдовам не приходилось публично взывать к сыновним чувствам своих детей. Изучая переписи населения XVIII века во многих регионах с эгалитарной системой наследования, очень редко можно было встретить упоминания стариков, проживающих отдельно. В Лонгенесе (Артуа) в 1778 году было всего одно одиночное хозяйство из шестидесяти шести дворов, а домов, в которых проживали супружеские пары с одним или обоими родителями, было одиннадцать. На увеличение количества семей, состоявших из супружеской пары с. малолетними детьми, влияли два демографических фактора: преждевременная смерть родителей и поздние браки детей.
Вероятно, что, как и в районах с преобладанием одноветвевой семьи, в местностях с эгалитарной системой наследования авторитет родителей в отношении выбора супруги для сына или касательно разделения наследства, как правило, не оспаривался. Даже там, где женитьба сопровождалась обзаведением собственным хозяйством, образование новой ячейки общества зависело от доброй воли родителей. И если родители не спешили разделить имущество, сыну приходилось ждать долго, иногда до тридцати лет, прежде чем жениться и обзавестись собственным домом. В среде земледельцев и виноградарей сыновья продолжали жить и работать вместе с родителями именно до этого возраста.
428
Colin–Goguel F. Les potters et tuiliers du Manerbe et de Pre d’Auge au XVIIIе stecle // Annales de Normandie. 1975. Juin. Vol. XXV. No. 2. P.99–111.