Эта картина молодежных нравов в маленьком городке на закате Старого порядка позволяет сделать много интересных выводов. Тех, кого можно было бы назвать блюстителями нравственности, осуждающих неравные браки, нахальных девиц и мужей, закрывающих глаза на похождения жен, — на самом деле власти и их собственные сообщества обвиняют в дебошах, разврате, поведении, неконтролируемом до такой степени, что благие намерения проводимых ими ритуалов отныне становятся лишь предлогами для разгула. Не доверяя словам, клеймящим разрушительную роль молодежи, давайте для начала определимся с логикой, которая ею двигала.
Представляется возможным, что некоторый общественный порядок устанавливался теми, кто находился вне этого порядка. В данном случае предметом контроля является супружество, а контролируют его те, кто еще не вступил в брак, кому еще не надо заботиться о доме и семье и кто, тем не менее, имеет право и даже обязан предотвращать семейные проблемы, предавая их гласности. Выразительные средства, используемые при этом, сами состоят из диссонансов: шум, нарушающий музыкальную гармонию; слова и речи, высмеивающие благопристойность; предметы, сломанные и сдвинутые с мест. Но в более общем плане — молодежь чувствует себя обязанной постоянно сотрясать общественные устои, все время приближаясь к границам допустимого. В деревнях эти дикие акции проводятся в лесах и пустошах, несколько в стороне от жилых кварталов; в городах же все происходит на территории, в XVIII веке уже имеющей установленные границы и разделенной на определенные зоны, но ночью возможно все что угодно. С другой стороны, в деревнях, как и в городах, каждый дом добровольными взносами или даже воровством, к которому в данном случае относятся терпимо, участвует в возмещении убытков, нанесенных молодежью. Молодые люди играют в азартные игры, заключают пари, устраивают праздники, и все их развлечения подразумевают неумеренные траты, а главной идеей является полное отрицание бережливости как добродетели. Жизнь показывает, что такое поведение лангедокской молодежи в XVIII веке было временным и определенным образом упорядоченным, потому что женившись и обзаведясь детьми, молодые люди полностью меняли образ жизни, конечно, не забыв устроить праздник по доводу появления нового главы семьи.
Скрытая логика подобного поведения молодежи заключается в том, что, стиснув зубы, но без большой борьбы общество в целом и некоторые представители власти Старого порядка принимают обычай, который старшее поколение тоже практиковало в свое время, «потому что молодежь должна перебеситься». Но все чаще парадоксальность появления порядка из беспорядка выходит на первый план: подобные забавы демонстрируют лишь невоспитанность их участников.
Общественный порядок и сфера частной жизни
Почему же все увеличивалась сила исключения, предполагающая, помимо давления со стороны светской и религиозной власти, эффективную поддержку несколько размытых границ между слоями локальных сообществ? Это результат долгой истории, которую мы постараемся проследить.
Запреты церковные и парламентские
Церковь первая осудила шаривари, направленное против вдовцов, по соображениям литургической дисциплины. Второй брак так же свят, как и первый — следовательно, высмеивать его значит идти против Церкви. Компьенский Церковный собор 1329–1330 годов зафиксировал положения, которые десятки синодов и епархий будут строго соблюдать, особенно во Франции и Италии, вплоть до середины XVIII века[453]. Надо сказать, что Церковь долгое время лишала повторный брак какой бы то ни было торжественности. Во–первых, в связи с тем, что родство по браку сохраняется, несмотря на то что один из супругов овдовел, количество подходящих кандидатов на повторный брак сокращается, так как, согласно канонам, брак между родственниками до четвертого колена включительно считался аморальным. Во–вторых, образ вдовы благодаря перу моралистов приобрел некий дьявольский ореол, делающий общение с ней сомнительным и малопочтенным. Все это связано с главным: во многих епархиях повторные браки не благословлялись Церковью. Таким образом, надо полагать, что Церковь горячо, но безуспешно противостояла всем этим ритуалам, идущим вместе и конкурирующим, в результате чего появилось довольно странное таинство без ритуала.
453
См.: Burguikre A. Pratique du charivari er repression religieuse // Le Charivari. P. 179–196. Полный список гражданских запретов не был составлен; см. некоторые ретроспективные обзоры в: Sourioux J.–L. Le charivari, fitude de sociologie criminelle // LAnnee sociologique. Paris: PUF, 1962. P. 401–414.