Нельзя не отметить раздражение, которое вызывает у полиции поток жалоб, касающихся защиты чести и репутации; однако Ленуар прекрасно понимает причину этого: когда люди живут на виду друг у друга, как это было в XVIII веке, власть слова становится безраздельной. Оговоры и клевета могут сильно обидеть и спровоцировать серьезные конфликты.
Одна из причин этой постоянной заботы о чести — невозможность скрыться от чужих глаз, отсутствие границ между частной и публичной жизнью. Любопытные взгляды окружающих высматривают подробности чужой жизни, люди считают себя вправе обсуждать других. Многие жалобы, поданные в полицию, и свидетельские показания начинаются так: «Я его знаю как человека, который…» Эти «знания» базируются на двух важных вещах: знакомстве с риском и идее относительного равенства перед лицом общей неустроенности жизни.
Риск — неотъемлемая часть повседневности: городские события бывают опасными, часто угрожающими. Болезни, несчастные случаи, потеря работы, внезапное вдовство, смерть случаются каждый день, и ежедневное существование человека пронизано осознанием ненадежности своего положения. Реальность опасности продуцирует определенные формы поведения, в том числе — презрение к самой опасности. Можно бояться опасности, а можно, наоборот, рисковать, пренебрегать ею или же переложить ее на плечи других, чтобы отдалить от себя. Расталкивать других локтями, освобождая себе место под солнцем, — способ выживания в условиях общей нестабильности.
Простонародное общество пытается уравнять всех своих членов в условиях нестабильности, физической и экономической. Одновременно с этим люди всеми силами пытаются не опуститься ниже того уровня, который они считают для себе приемлемым, если уж не получается преуспеть и подняться по социальной лестнице. Равновесие это неустойчиво, люди очень уязвимы. Им необходимо любой ценой контролировать то, как они выглядят в глазах других, и то, что о них говорят, чтобы не стать жертвой этих пересудов. В обществе «равных» надо, чтобы тебя уважали.
Необходимость уважения базируется на остром осознании того, что народ является недифференцированной массой, «чернью», объектом священной королевской власти. На этом осознании базируются также самоуважение и личная репутация, позволяющие найти свое место в жизни, вырваться из рядов «черни», завоевать какое–то положение. Все зависит от слова другого человека и от его желания выделиться. Честь и бесчестье на фоне круговой поруки играют судьбой человека. В той же логике чести могут сосуществовать как совместные действия по защите от представителей власти, так и индивидуальные выпады против соседа с целью обеспечить себе жизненное пространство и средства к существованию[480].
Слово и оскорбление
«Слово таит в себе опасность для существующего порядка»[481]: в квартале, где общение вследствие отсутствия своего угла протекает в основном в устной форме, слово помогает осознать себя в коллективном пространстве. Оно структурирует общественную жизнь и при этом подвергает опасности отдельных членов общества.
Луи–Себастьен Мерсье замечательно описывает эти постоянные городские разговоры: «На рынке, в лавке вступают в беседы на самые разные темы: эта вечная болтовня сопровождает самую незначительную покупку, и скидка в несколько су достигается путем долгих разговоров. Уже, казалось бы, обо всем поговорили, но нет, еще недостаточно: принято вновь разговаривать, стоя в дверях, на лестничной площадке и на лестнице. <…> Из всех кафе доносятся громкие глупые споры. Парижане очень остры на язык, и поэтому за каждым столиком есть свой оратор. Если он в одиночестве, то вовлекает в разговор занятого официанта или стоящую за стойкой хозяйку заведения; он постоянно ищет глазами какого–нибудь слушателя. Кучеры и каретники, обменявшись обычными ругательствами, вступают в грубую словесную перепалку; драки начинаются только после разговоров, а разговоры следуют за дракой; на различных плавательных средствах тоже идут постоянные споры. Когда два судна двигаются друг другу навстречу, с каждого раздаются резкие громкие возгласы, волнующие пассажиров. Начинается скандал — кто кого переорет. Суда находятся в двухстах туазах[482] друг от друга — на таком расстоянии можно расслышать ту глупость, которая доносится с другого корабля»[483].
480
Pitt–Rivers J. Anthropologie de l’honneur. La vesaventure de Sichem. 1977. Paris: Le Sycomore, 1983.
481
Maffesoli M., Pessin A. La Violence fondatrice. Paris, Le Champ urbain, 1978. См. главу IV «La parole et lbrgie», P. 69.