— Лебедь, я столько всего хочу с тобой сделать.
Боже, кто же знал, что прозвище, которым Кэл называл меня в детстве, может быть таким сексуальным, особенно когда он мурлычет мне его на ухо?
Мой муж умело возносит меня на самую вершину. Я горю. И жажду освобождения, но Кэл требует ответа.
— Скажи, что ты этого хочешь, Мавс.
Я киваю.
Чем больше разврата, тем лучше.
Хочу сказать ему о этом, но не успеваю. Сильной рукой он притягивает мое лицо к себе, чтобы оставить на губах страстный поцелуй. Это явный признак собственника, но в то же время прикосновение настолько чувственное, что у меня сводит пальцы на ногах. Ощущаю липкое шоколадное пятно на лице, но я слишком погружена в сексуальный дурман с примесью алкоголя, чтобы обращать на это внимание.
Хочу достичь оргазма.
Он нужен мне.
И получишь… Просто перестань думать.
Мое дыхание учащается, как и спазмы, когда мужчина набирает темп, переключаясь на высокую скорость. Время игр заканчивается. Кэл не шутит.
— Да, Мавс, — выдыхает он, подбадривая меня.
Да, Мавс. Такая тесная и мягкая. Хочу почувствовать, как ты кончишь, Мелкая. Ощутить, как сильно ты сжимаешь мои пальцы.
Черт, Маверик. Прекрати.
Оставайся с Кэлом.
Его член дергается, прижимаясь ко мне сзади. Давление на клитор, теперь зажатый между двумя пальцами, заставляет мои колени дрожать. Я умоляю о большем.
— Да, вот так, детка, — тихо мурлычет он.
Боже, как же хорошо, Маверик, — он настолько сильно сжимает мое бедро, что на коже остаются синяки. И мне нужны эти следы.
Нет. Пожалуйста. Нет.
Я жмурюсь, совершенно сбитая с толку. Мое тело движется в такт с пальцами, входящими и выходящими, туда-сюда. Пальцами, которые требуют от меня закончить начатое, в то время как прошлое и настоящее жестоко играют в перетягивание каната.
— Хочу, чтобы ты кончила.
Хочу, чтобы ты кончила.
— Ты уже близко. Давай же. Подари мне его.
Подари мне его. Твой оргазм принадлежит только мне.
Кэл ускоряет движение, умоляет, и я уже чувствую, как на меня практически накатывает экстаз. Мое платье стянуто с другой стороны, сосок перекатывается между ловкими пальцами. Я дрейфую в этом пространстве между настоящим и прошлым. Невидимая. Смущенная. Желающая разрядки.
— Осталось совсем чуть-чуть.
Черт, да. Еще чуть-чуть.
Да, почти.
— Почти, — отвечаю, прерывисто вздыхая. Боже, я сейчас кончу. Мои руки взлетают к его предплечьям, и пальцы впиваются в его плоть.
Я сейчас кончу, Киллиан. О Боже… я… — говорю ему, позволяя себе воспарить, преодолевая мощную волну экстаза, которая обрушивается на мое тело подобно цунами.
Падаю, кувыркаюсь и начинаю спускаться в кроличью нору блаженства и мрака, когда Кэл напрягается и выпускает меня из рук, словно обжигающий уголек. Я зависаю, отчаянно пытаясь достичь удовольствия, которое уже начинает ускользать.
А затем получаю шлепок. Поднимаю глаза, быстро моргаю и встречаюсь с холодным взглядом и напряженной челюстью.
О, нет. Вот черт. Неужели я произнесла имя Киллиана?
Кэл натягивает мое платье обратно, даже не потрудившись сначала вытереть меня. Сахарная субстанция, как паста, прилипает к внутренней стороне тонкой ткани, напоминая целлофан, прижимающийся к моим все еще жестким вершинам.
— В чем дело? — спрашиваю я, задыхаясь. Мне страшно.
Вот же бл*дь. Ой нет, нет, нет. Пожалуйста, скажите мне, что я не…
— Компания.
А?
— Компания?
— У нас компания, — повторяет мой муж, явно раздраженный.
О, Боже милосердный. Благодарю Тебя, Господи. Спасибо. Спасибо.
— Кто там?
— А ты как думаешь? — произносит Кэл сквозь зубы.
Как я думаю? Как я думаю? Трудно думать о чем-то ещё, кроме того факта, что я была на грани потрясающего оргазма, которого желала по-настоящему. Мне нужен оргазм. И плевать, кто там; я готова схватить Кэла за руку и засунуть ее обратно в свои трусики, чтобы он закончил начатое.
Тем временем мой муж хватает кухонное полотенце, висящее на ручке духовки, и энергично вытирает пятно с моего лица. Он груб. Мне больно. Когда Кэл закончит, на коже точно останется красная полоса.
Все его поведение изменилось с сексуального и игривого на откровенно злое. Мой мозг все еще пытается понять, что происходит, когда меня осеняет. Только один человек мог заставить его так реагировать.
Киллиан.
О, черт.
Киллиан.