Как сейчас.
Кэл уехал из города по делам, и я остаюсь одна, чтобы предаться воспоминаниям. И по какой-то причине я возвращаюсь к тому времени, когда Киллиан находит меня в грузовике Робби Римса. Насколько я знаю, Кэл так ничего и не узнал, и за это я благодарна. Это был не мой звездный час.
Мой семнадцатый день рождения. Кэл учился в колледже, а Киллиан работал у моего отца. За две недели до начала занятий мои друзья по своей бесконечной мудрости решили устроить мне вечеринку с пивом, чтобы отпраздновать не только мой день рождения, но и начало нашего выпускного года.
Отец Кимми Римс был фермером, и она имела доступ к нескольким заброшенным зерновым бункерам в сельской местности, а также к старшему брату Робби, который был слишком счастлив заполучить группу несовершеннолетних с тринадцатью галлонами самого дешевого пива, известного человечеству. Тем более, что он был влюблен в меня.
***
— Какую специализацию ты будешь изучать в следующем году? — невинно спрашивает Робби, протягивая мне бутылку воды. Я открываю ее и делаю глоток, прежде чем ответить.
— Двойную. Бизнес и финансы.
Он вытирает несколько случайных капель, упавших мне на ногу. Его большой палец задерживается. Я позволяю этому случиться, приоткрыв губы, чтобы глотнуть воздуха. Он подбирается к моей короткой юбке и проводит по коже прямо под подолом. Я вздрагиваю, когда он приближается к внутренней стороне моего бедра.
Прикрыв глаза, он берет у меня воду, закрывает ее крышкой и отставляет в сторону. Мы ложимся на траву. Небо темное. Звезды начинают появляться одна за другой. А Робби Римс просто вкладывает свою руку в мою. У меня гудит голова. Мой разум затуманен от всего выпитого пива. Я слышу, как он поворачивает ко мне голову и делаю то же самое. Его глаза сверкают в лунном свете. Они красивые.
— Я всегда знал, что ты умная, Маверик.
Я позволяю себе улыбнуться.
— Спасибо, Робби.
Время идет. Мы пьем еще. Говорим. Флиртуем. Люди начинают объединяться в пары и исчезать. Толпа редеет. Мой желудок сводит. В ушах звенит. Затем Робби губами касается моих, и я целую его в ответ. Он рукой обхватывает мою грудь, и я позволяю ему. Следующее, что помню, это то, что я нахожусь в грузовике Робби. Шорты расстегнуты. Бюстгальтер тоже и задрался. Его голодный рот ласкает мою грудь, а нетерпеливые пальцы двигаются между моих ног.
Я не уверена, что, черт возьми, делаю, но знаю, что это не должно быть так. Почему мне кажется, что я иду по улице с односторонним движением, из которой на многие мили нет выходов?
Я нахожусь на грани нерешительности, но колеблюсь всего несколько секунд, прежде чем мой мозг затуманивается от невероятного удовольствия, которое Робби заставляет меня чувствовать. Я погружаюсь в это, а потом, в одну минуту Робби рядом, доводя мое тело до новых высот, а в следующую его уже нет.
А затем меня поднимают сильные руки. Я замечаю, что Робби Римс лежит на земле, из его носа и рта течет кровь. Ошеломленный. Злой. Но он не делает ни малейшего движения, чтобы заполучить меня. Говнюк.
Клянусь, чей-то голос бормочет:
— Я держу тебя.
Меня осторожно опускают в машину. Я чувствую, как мои шорты снова застегиваются, блузка стягивается вниз. Ремень безопасности застегивается на моей груди. Мне требуется еще пара секунд, чтобы стряхнуть с себя пелену похоти и алкоголя, но в ту минуту, когда мы едем по темной пыльной дороге, я понимаю.
— Какого черта, Киллиан.
— Ничего. Не. Говори. Прямо. Сейчас. — Его команда ровная, обдуманная. Бескомпромиссная. Я открываю рот, чтобы сказать что-то еще, но, когда он поворачивает ко мне голову и пронзает меня взглядом, который выражает не что иное, как ярость, я закрываю его.
Думаю, сейчас не время.
Двадцать минут спустя мы тормозим и сворачиваем на парковку начальной школы. Уже темно. Безлюдно. Жутко.
— Что мы здесь делаем?
— Вопросы задаю я, — цедит он сквозь зубы.
— Как ты меня нашел? — он игнорирует меня весь день, именно в мой день рождения из всех дней, но возникает из ниоткуда, когда я с другим парнем? Какого черта?
— Я сказал, — он поворачивается на своем месте, — я задаю вопросы.
— Ты мне не отец, Киллиан. Я могу о себе позаботиться.
— В смысле забеременеть? — рычит он. Глаза у него дикие. Он крепко сжимает челюсти. Я никогда не видела его таким сердитым. Никогда.