Но все изменилось, когда Киллиан вернулся. Только он вернулся не за мной, а ради Джиллиан. Ради моего отца. Ради другой жизни, в которой не было меня. И только мазохистка стала бы ежедневно подвергать себя работе со своим бывшим любовником, ставшим шурином. Никогда не забуду свой разговор с папой в тот день, когда я подала заявление об отставке. Он доставил мне немало хлопот, оспаривая мой выбор, но в конце концов согласился. Он знал, какой упрямой я могу быть, когда чего-то хочу. Он хорошо меня обучил.
Две недели спустя я вышла из ДеСото Констракшн Индастрис с тяжелым сердцем, но с невесомой душой. Позже я рассказала папе, что пекарня была моей давней мечтой, хотя на самом деле это было спонтанное решение, как только мой полный ненависти взгляд упал на руку моей сестры, переплетенную с рукой Киллиана.
— Эй. — Упомянутая рука кружит вокруг моей. Пальцы Киллиана скользят к моей ладони и сжимают. Я не отстраняюсь. Знаю… Я все еще слишком слаба, когда дело касается его. — Ты ведь знаешь, что дьявол, вероятно, вышвыривает его, пока мы разговариваем, из-за всего того горя, которое твой отец причиняет ему прямо сейчас, не так ли?
Я слегка фыркаю, вытирая водопад слез.
— Наверное, ты прав, — вру я.
Страх застывает как гигантский камень в глубине моей души. Мой отец скоро умрет. Я видела это по их лицам там, в отделении скорой помощи Дасти Фаллс. Это было сострадание. Сочувствие. Когда они увидели бледность его кожи, то так же, как и я, поняли, что мы планируем похороны в ближайшие двадцать четыре часа.
— Я еще не готова потерять его. — У меня перехватывает дыхание от всхлипа.
— Знаю, — мягко говорит он. Киллиан понимает наши сложные отношения с родителями лучше, чем кто-либо, за исключением, может быть, Кэла.
Откидываясь назад, он увлекает меня за собой, закидывая руку мне на плечо. Диван, на котором мы находимся, позволяет его бедру плотно прилегать к моему. При любых нормальных обстоятельствах это было бы приемлемо: мой шурин платонически утешает меня в трудную минуту. Но мы не нормальные. И наше прошлое совсем не платоническое. Это неправильно, но я позволяю ему нежно обнимать меня. Наклоняюсь к нему. Кладу голову ему на плечо. Сжимаю одну руку своей. Мне нужен якорь, и прямо сейчас он им является.
— Все будет хорошо, Мелкая.
Я не отвечаю. Понимаю, что он просто успокаивает меня. Это фраза, используемая во время кризиса. То, что все хотят услышать. То, что люди говорят, потому что больше нечего сказать. Так что мы замолкаем. И не двигаемся, за исключением наших вдохов, которые теперь синхронизированы друг с другом. Я напрягаюсь, когда он шепчет.
— Знаю, что это делает меня задницей, Маверик, но, черт возьми, так приятно снова держать тебя в своих объятиях. Независимо от обстоятельств.
Чувство вины захлестывает меня, заставляя мою кожу покалывать, а лицо пылать. Я оцениваю, как его пальцы легко скользят вверх и вниз по моей руке, ощущаю неповторимый запах леса и Киллиана, его тело рядом со мной, и понимаю, что не скучаю по этому так сильно, как думала. Я жажду Кэла прямо сейчас больше, чем воздуха.
— Киллиан… — я пытаюсь отстраниться, но его хватка усиливается.
— Не надо. Еще несколько минут. Пожалуйста.
Я не могу. Не могу так поступить с Кэлом после всего, что он для меня делает. Это нечестно. По отношению к нему. По отношению ко мне. По отношению к нам.
Я вырываюсь, когда чувствую тяжесть взгляда моего мужа.
О, черт.
Я могу только представить, как мы выглядим, обвившись друг вокруг друга. Поднимаю глаза и вижу, что его обжигающе-ненавистный взгляд направлен не на меня, а на брата.
— Кэл, — кричу я, вскакивая и бросаясь в его объятия. Руки обвиваются вокруг меня, но они жесткие и холодные. Объятие кажется вынужденным. Это разрывает душу. Я начинаю всхлипывать, и он смягчается. Затем прижимает меня к себе. Одна ладонь обхватывает мою голову, а другая талию. Я обвиваю ногами его талию, и он несет меня через комнату ожидания, прежде чем опуститься на стул, все еще держа меня у себя на коленях.
— Что они сказали? — резко спрашивает он, но я игнорирую его.
— Это ничего не значит, — уверяю я его. — Я плакала. Он просто утешал меня, вот и все.
— Я не хочу говорить о Киллиане, Маверик. Расскажи мне о своем отце.
Я отодвигаюсь достаточно, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Обвивая руками его шею, я зарываюсь пальцами в его волосы.
— Я люблю тебя. Тебя, Кэл. Пожалуйста, не сомневайся в этом.
Его веки кажутся тяжелыми, когда медленно закрываются. Он облизывает губы. Немного гнева уходит, но я вижу, что он все еще кипит, превращая внешние края его радужки в темный шоколад.