Неизвестный поклонник? Да ты, мать, везде успеваешь! Даже этому шаману страшному приглянулась. И как тебя только на моральных уродов тянет?
Про Ли я так и не вспомнила. Не снимая даже жилета, я завалилась на кровать и заснула.
А в соседней комнате снизу шаман стоял перед распахнутым настежь окном и ждал, когда любопытное личико Риты высунется в надежде найти отправителя еще рядом. Прождав так с полчаса, он расстроенно стукнул кулаком о подоконник.
"Она последовала совету идиота, - подумал он. - Не думал, что она такая доверчивая и покладистая".
Шаман подошел к зеркалу и внимательно всмотрелся в свое отражение.
"Она боится тебя, Рик, боится. Только вспомни ее выражение лица, когда она впервые увидела тебя, и ты поймешь. У тебя ничего не получится".
Он впервые в жизни был расстроен до глубины души.
* * *
Проснулась я засветло - старая привычка, не ушедшая со времен батрачества. В раскрытое окно приятно дул свежий южный ветер, и я подставила лицо этому моему лучшему другу. На что внутренний голос язвительно протянул:
Аэроманка настоящая. Как и я.
Умывшись и почистив зубы, я забрала со стола свечу и расческу и сунула их в саквояж. А странноватый листочек бумаги с такими же странноватыми инициалами выбросила в камин, который тут же и зажгла заклинанием. Письмо гореть не хотело, оно плавилось, обтекая противной смесью бревна. Касаясь букв, огонь становился зеленым, словно он сжигал что плохое и неправильное.
В мою дверь постучались, и вошла Петра.
- Дитятко, как спалось? Женихи снились? - ехидно улыбаясь, вопросила она.
Я показала ей все свои тридцать два зуба.
- Какие женихи, Петра-голубушка? Тут бы Академию закончить да вернуться живой, а Вы о женихах!
Я укоризненно покачала головой и взглянула на хозяйку из-под косой челки. Та расплывалась в широкой улыбке.
- Будешь возвращаться, заходи. - Петра обняла меня так, что у некоторой семнадцатилетней девчонки затрещали ребра. - Буду рада видеть живой и невредимой, но с женихом.
Я обреченно вздохнула и торжественно поклялась не приезжать к ней без спутника.
На пороге в момент нашего веселого расставания я вновь вспомнила о подозрительном письме. Увидев некоторое изменение в моем настроении, Петра аккуратно поинтересовалась у меня. Оглянувшись по сторонам, я рассказала о вчерашнем происшествии. Выслушав, Петра хитро улыбнулась и подтолкнула меня к Осу. Что странно, но Жинн тоже поехал верхом на лошади - старенькой и немощной, как мне показалось. Но, не зря же говорят, что когда кажется - креститься надо.
Расставшись с сеньором Оринаром, который отказался сопровождать нас дальше, я первой припустила коня по дороге. То, что мы с шаманом оставались один на один, меня пугало-о-о...
"Старая и немощная" лошадка быстро догнала Оса, что очень сильно удивило и меня, и моего коня. Ухмыльнувшись, шаман начал разговор.
- Я слышал Ваш разговор с Петрой. Я могу помочь в поиске того незнакомца. - Фу, какой же противный у него голос.
- Подслушивать нехорошо, шаман Жинн, - съязвила я и приподняла подбородок. - А помогать мне не надо, я получила четкие указания. Не думаю, что пойду против них.
- Но Вам же интересно, сеньорита Рей. Я бы на Вашем месте не отказывался.
- Хм, я бы на Вашем месте не предлагала.
Ох, показала зубки. Дождусь я "хорошего" отношения со стороны негра, ой, дожду-усь.
Но, вопреки моему воображению, шаман не стал обижаться.
- Расскажите мне что-нибудь из Вашей жизни, - попросил он.
- Ладно. Только я Вам не доверяю.
- Уж поверьте, смеяться не буду.
Я чуть скривила уголок губы.
- Я не знаю, кто мои родители, - начала я по привычке врать. - Опекуны говорили мне, что мама привезла меня к ним уже полугодовалой и бросила. Якобы она заплатила за это двумя серебряными кольцами. Я спрашивала у них, откуда такие недешевые вещи взяла мать, но они отвечали всегда одинаково: "Украла небось, воровка мелкая. На самой-то ничего не было, с чего бы там взяться таким печаткам!". Кстати, кольца они мне так и не отдали.
До восьми лет я работала у них. Мыла, стирала, убирала. Следила за домашним хозяйством. За всю работу мне выдавали корку хлеба, не всегда свежую, и стакан ледяной воды. Три года подряд я болела оспой, меня никто не лечил. Сейчас я знаю, что всю болезнь стоически помогала мне выдерживать внутренняя и еще скрытая магия, но тогда это было ужасно. Меня били, ругали, оставляли без одежды на морозе. Я терпела и не плакала.