– Почему? Она бы сделала всё, что ты от неё потребовал.
– Кариссима… Я устал объяснять тебе… Она не ты!
– Ага… Я поняла… Работа – не волк, и ничто другое – не волк; только волк – волк.
Муж фыркает от смеха и отворачивается, сосредоточившись на управлении яхтой. А я вылезаю из кресла второго пилота и отправляюсь делать себе герцогское платье.
Глава четвёртая: О том, как герцог Вителлий Север посетил свои ленные владения, о договоре с Алонсо, а также о семейных непонятках и разборках.
Привычно иду на шаг позади мужа. Не стала заморачиваться с фасоном дорожного платья. Надела комбез, берцы и берет. Вителлий Север щеголяет формой легата-прим. Чувствует опасность?.. Мы явились как лисы в курятник. Нет! Куры бы всполошились. А нас встречают почтительные поклоны и настороженные взгляды. Консул не нашёл времени для своего герцогства, и теперь пожинает плоды. Не важно… Сделанного не воротишь. Вот только зря мы прибыли сюда вдвоём без сопровождения.
С другой стороны, если подвесить на орбите пару кораблей, это поднимет лояльность, но уронит авторитет, а значит и лояльность будет кратковременной.
– Кариссима, вернись на яхту.
Сказано сквозь зубы, на грани слышимости.
– Хорошо, что здесь никто не шутит с акустикой, как в твоём родовом гнезде, муж мой. Я остаюсь рядом с тобой. Это будет правильно.
– Кариссима, это приказ.
– Я даже папеньку не всегда слушаюсь, Вителлий Север.
– Кого?!
Муж в шоке поворачивается ко мне.
– Папеньку. Благородного Кассия Агриппу.
Над площадью пронеслась крылатая тень.
– Кто здесь поминает всуе имя начальника Академии?
– Коминий…
– Вителлий Север.
Мужчины сжали предплечья друг друга в воинском приветствии. Я перевела дух. Хотя… Знакомство с благородным Коминием, ещё не делает наше здесь пребывание безопасным.
– Ты вроде бы собирался домой?
– Моего дома больше нет, Вителлий Север. Вы опоздали самую малость…
– Я не извиняюсь, Коминий. Ты знаешь о приоритетах.
– А я тебя ни в чём не виню, Вителлий Север. Судьба…
Стою, кручу головой, как филин ушастый, глядя на собеседников. Захотелось заухать по-совиному и полететь на бреющем полёте… Поймать какую-нибудь мышь… На меня обратили внимание.
– Контракт?
– Брак, Коминий. Благородная Агриппина моя жена. Мать моих детей.
– Добыл всё-таки… Поздравляю.
– Спасибо.
Муж недоволен, а я стремительно преображаюсь в ледяную кобру. Не люблю, когда обо мне в моём присутствии говорят, как о вещи. Разговаривать ни с кем не собираюсь. О чём, помилуйте? И с кем?
Благородный Коминий делает осторожный шаг назад. Муж оглядывается на меня… Этот взгляд мне хорошо знаком. На дорогую мамочку у Вителлия Севера реакция однозначная… Это раньше он убегал. Когда я была конкубиной, а позднее женой Марка Флавия. А сейчас… До герцогского дворца мы так и не добрались. Ага, из соображений безопасности. Как же, как же! Остановились в отеле. В президентских апартаментах, которые я так и не рассмотрела. Ухватила грушу из обязательной вазы с фруктами, и не подпускала мужа к себе, пока не навитаминилась. Не даст ведь поесть!
Через три часа, Вителлий Север решил сделать перерыв на обед, и преторианцы, выделенные нам трибуном Коминием, сообщили желающим видеть герцога, что их, возможно, примут вечером… Ага, если герцог успеет отдохнуть с дороги… Ещё бы! Это же четыре часа лететь! После такого долгого пути, надо обязательно отдохнуть как следует… А до этого была слышна ностальгически знакомая фраза: "герцог занят". Так вот… через три часа, переодеваясь к обеду, я всё-таки спросила:
– Вителлий Север, а что значит "добыл всё-таки…"?
– Хммм?
Муж оторвался от разглядывания моего отражения в зеркале, и с недоумением посмотрел непосредственно на меня. Захотелось бросить в него берцем. К сожалению, я уже поставила их в шкаф для чистки… Терпеливо, как трёхлетнему ребёнку пояснила:
– Благородный Коминий спросил тебя: "добыл всё-таки…", и поздравил… Так я спрашиваю, о чём речь?
– Кариссима… Армия, это большая семья. Я приказал своим преторианцам охранять тебя. А когда уехал с Нового Вавилона, поручение передали соответствующему подразделению. О моём интересе к тебе знают все. Марку я не смог отказать в его прекрасный год… Он так хотел воссоединить семью… Чтобы у его сына был не только отец, но и мать… Он рос… в его семье… его родители любили друг друга. Он очень сожалел, что его сын до пяти лет рос без матери. А брать патрицианку не хотел. Такие, как Юлия – редкость невероятная. В основном, они похожи на благородную Флавию, или, в лучшем случае, на благородную Калерию.