Вот теперь я по-новому оценила осуждающие взгляды, сопровождающие легата Флавия, когда он взял меня с собой на манёвры. Я думала, что это из за того, что он не оставил дорогую мамочку в поместье, а оказывается… Все уже отдали меня легату-прим. С двенадцати лет отдали!
– Странно, как это меня не привезли к тебе в мешке…
– Нет, кариссима… В мешок сажать тебя бы не осмелились. Я всё же не просто так ношу прозвище "Лютый". Но… да! Все удивлялись, почему я не увёз тебя, забрав у Мария.
– А почему? Вителлий Север?
– Потому что наблюдал за тобой, кариссима. Если бы я тебя увёз, ты бы думала не обо мне, а только о том, как выбраться, и вернуться в резервацию. Или найти защиту. И ты бы её нашла. Вы с отцом похожи не только внешне…
Подумала о том, что если бы я была похожа на папеньку не только цветом глаз, Алонсо не увёз бы меня так легко… Расстроилась из-за своей неполноценности, и обрадовалась ей же…
– Кариссима, не расстраивайся. Ты женщина, и выбрала наиболее рациональный способ выжить. Я не в обиде.
– Не лги мне, Вителлий Север!
Муж спокойно повторил:
– Я не в обиде, кариссима. Я в ярости. Поэтому я не хочу вспоминать об этом…
Разозлилась, но молчу. Молча содрала с себя патрицианские тряпки, создала серебристо-зелёное сари с цветами лотоса и ашоки. Чоли сделала на несколько тонов темнее, а сандалии – тёмно-зелёного сафьяна. Заколола волосы в пышный пучок. Украшений… нет. Буду ходить как нищенка!
– Бунтуешь, кариссима? Я, помнится, запретил тебе носить это… одеяние.
Сладко улыбаюсь дражайшему супругу:
– Запрет касался военной базы, Вителлий Север. Но ты можешь продолжить… запрещать.
Взмахом ресниц стряхиваю слёзы обиды… Вителлий Север, полыхнув глазами, улыбается мне, как капризничающему младенцу, и подав руку, чтобы я могла опереться, выводит меня из комнаты.
Благородный Коминий подхватывается с кушетки в гостиной. Мужчины приветствуют друг друга воинским салютом. Вителлий Север в парадной форме легата-прим, трибун тоже в парадке. И я – в легчайших шелках. И с открытым боком. Трибун скосил было глаза, но поймав крокодилью улыбку Вителлия Севера, выпрямился, и больше на меня не смотрел.
Прошли в столовую. Обед в президентских апартаментах, – это нечто! Хорошо, что папуля пару раз брал нас с Юлией в поездки, и с Алонсо мы тоже останавливались в лучших номерах, если не было герцогской резиденции.
Мужчины беседуют о своём, я вежливо улыбаюсь… наконец-то обед закончен. Вителлий Север встаёт из за стола, трибун Коминий умудряется синхронизировать свои движения с легатом-прим. Мне отодвигают стул. Возвращаемся в гостиную.
– Кариссима, у меня есть дела, буду вечером.
– Я погуляю по…
– Сидеть! В номере!
И, повернувшись к вытянувшемуся в струнку трибуну
– Коминий, моя жена остаётся в апартаментах.
– Слушаюсь, мой легат!
Разъярённо выскакиваю за дверь… натыкаюсь на преторианцев. Меня выпихивают обратно с вежливым гудением:
– Благородная Агриппина, приказано не выпускать…
Кто-то из оскотинившихся военных включил связь… Возможно оба.
Муж весело говорит:
– Не скучай, кариссима. Сделай себе новое платье… Или ковёр…
Хрустальная ваза ударилась о дверь… Успел выскочить, гад! Швырнула вдогонку ещё какую-то безделушку, и отправилась в малую гостиную ждать прибывшего на ройхе. Не знаю, кто это. Может быть, барон Алек, может кто-то из моих сыновей… Пока легат-прим инспектирует местный гарнизон (читай – общается с сослуживцами), я, возможно, что-нибудь узнаю о мирах Союза.
Лёгкие шаги, которые я не ждала услышать… Зажала себе рот руками, чтобы не вскрикнуть. Потом вскочила, и метнулась к вошедшему, оказавшись в кольце рук, прижимаясь изо всех сил, пряча лицо, залитое слезами…
– Прости меня, прости… Я слабая, недостойная… Я не должна была…
А мне одновременно шепчут:
– Прости меня, удивительная… За то, что не защитил, что не подумал… Ведь знал… знал, что консул не оставит тебя… барон Алек предупреждал… а я… прости меня, маленькая… не плачь, не надо… я заберу тебя…
Отстраняюсь от мужа.
– Вителлий Север просил семнадцать лет. Он… у него будет прекрасный год. Он обещал дать координаты портала в миры Союза.
– Ты ему веришь, Миранда? Какой прекрасный год?! Он чистокровный!
– Они принимают яд, чтобы сохранить тайну чистой крови. Алонсо… Он чуть не убил отца… Отец его нарочно вывел из себя, и он взорвал флаер… Взорвал, а потом схватился за голову… Я боюсь, что он убьёт себя… Ты… тебе не надо ждать, можешь добыть себе чистокровную… Я знаю, я слабая… и глупая… и недостойная… но я обещала… Алонсо…