– Воробышек, что за мысли! Никто из твоей семьи к смерти баронета отношения не имеет.
Фраза прозвучала как-то неуверенно… Я начала вспоминать… Этот день мне запомнился. На сегодня это пока ещё самый страшный день в моей жизни. День, когда мой ребёнок чуть не погиб. Снова в памяти иссиня-бледное лицо Вителлия Флавиана, губы, пытающиеся улыбнуться, и кровь, стекающая из уголка рта… И удовлетворённая улыбка Лолы, видящей мою боль.
– Зигги? Приревновал свою жену? Когда?
– Не в тот день, Воробышек. Месяцем позже. Ты уже была с герцогом Алонсо, в его мире. Барон Зигмунд не пожелал оказать гостеприимство барону Витольду-младшему в своей долине. А мальчишка не понял, что его оставляют в живых только ради старой дружбы с его отцом… Прилетел в замок барона, когда барон гостил у его отца.
Интонации барона Алека заставили поёжиться. Что ж… Барон Зигмунд в своём праве, как говорят стражи. Но всё-таки! Не может же семнадцатилетний парень быть таким дураком! Или… может? Мне непонятны движения души моих сыновей. И мужей тоже, если уж на то пошлó! Я, в основном, эмоций и чувств не испытываю. Нет, испытываю, конечно, но они соскальзывают с меня, когда нужна "холодная голова", как вода с сатх. Вот папулю я прекрасно понимаю! А мои дети… Вителлий Север, Алонсо… Они для меня – тайна.
– Он думал, что это сойдёт ему с рук?
– Вероятно, пару раз сошло…
Всплеск воды и шуршание возвещают о скором появлении сатх. Барон поворачивается к озеру, не выпуская меня из рук. Впрочем, когда рядом сатх, мне на руках барона комфортнее. Искрящаяся полоса приближается… поднимается вверх, пурпурный свет из глазниц уже не пугает. Возможно потому, что в нём уже нет такой злости? Или это реакция на моё восхищение? Новая кожа сатх сияет, как будто инкрустирована бриллиантами. Радужные блики отражаются от стен… Шипение-шёпот, язык пробует наши ауры, и сатх, отвернувшись, гордо скользнула в свой тоннель. А барон, двинувшись вперёд, продолжил:
– Закрыть глаза на такое барон Зигмунд не мог, как ты понимаешь. И послал мальчишке вызов. Сформулировав, что если тот считает себя достаточно взрослым, чтобы навещать его жену, то он уже готов для поединка. Выиграет, – получит жену вместе с зáмком.
– Понятно… Как Зося это перенесла?
– Тяжело. Даже судьба Лолы не облегчила ей утраты.
– А что с Лолой? Зигги, что?.. Он ведь не… Не убил? Она мать его сына. Он… Алек!!!
– Бароны не убивают неверных жён. С ними поступают согласно обычаю. Баронесса Лола теперь носит густую вуаль, Воробышек. И закрытые платья.
– Почему… Что Зигги сделал с ней?!!
– Тишшше, Воробышшшек!
Я и сама уже затихла, потому что эхо моего крика гуляет по коридорам, отражаясь от стен. Как будто здесь двадцать человек кричат, вопрошая… Барон Алек быстро скользит вперёд, прижимая меня к себе, и выходит из горы на площадку. Здесь не как у Зигги в лабиринте. На этой площадке растут плодовые деревья, и ягодные кусты, стоят мраморные скамьи, покрытые толстыми коврами, имеется фонтан-скульптура. Ага, юная девушка с улыбкой наклоняет кувшин, из которого течёт вода в широкую чашу. Судя по виду – серебро. Не мелочится барон Алек. Тихим голосом повторяю вопрос
– Что сделали с Лолой, барон Алек? Что значит "согласно обычаю"?
– Да ничего особенного. Скелет лапы форокса окунают в специальный состав и проводят ею от лопаток и до груди, через голову. Боль сильная, но со временем проходит. А рубцы остаются.
– Такие рубцы, которые нужно прикрывать густой вуалью? А… убрать их? Зачем так…
– Воробышек, баронесса не должна забывать о своём статусе. Ты же знаешь: чем выше поднимешься, тем больнее падать. Барон Зигмунд мог её убить, мог отправить к зáмковым девкам, или вообще вышвырнуть из зáмка. Но Лола мать его сына, и Зигги оставил её женой. Приняв меры, чтобы обеспечить её верность.
– Сын будет благодарен…
– Безусловно.
Барон Алек кивнул, потом внимательно посмотрел мне в глаза…
– Ты напрасно иронизируешь, Воробышек. Это баронства. У нас свои обычаи. И дети барона Зигмунда воспитываются в традициях баронств. И, да! Они благодарны отцу. За то, что он оставил их мать баронессой.
В шоке от услышанного смотрю на барона. Аура распоясалась, гладит меня буквально везде. Открыла рот, чтобы возмутиться, барон Алек закрыл мне его поцелуем.
– Воробышек, не отказывай… Ты знаешь своего мужа. Он пришлёт за тобой сегодня. Второй ночи у меня не будет.
Мужа я знаю, поэтому прекращаю сопротивляться, и начинаю получать удовольствие, уже запутавшись, где меня касается аура барона, а где сам барон… В зáмок вернулись очень нескоро. Практически к обеду. Мы слегка перекусили там, на горе… Так что голода не испытывали.