Родились близнецы. Бадвард и Бальда Вителлий (Вителлия) Север Делон. Когтистые и клыкастые. Ага, и шипят. И ещё воют, когда голодные. Вителлий Север притих. Насторожился, как крупный хищник. Наблюдает за реакцией окружающих, готовясь защитить своё потомство. От чего?! Это от них надо защищать!
На него дети не шипят. На братьев и барона тоже. Обшипели Мария и Вителлия Флавиана с семьёй. Кася опять беременна. Уже пятым ребёнком. Марк и Ядвига учатся в Академии, Казимеж отправится туда в этом году, Флавия только недавно начала ходить самостоятельно, а их брата мы ожидаем через четыре месяца. Манлий сделал Касе пластическую операцию. До тридцати лет Кася просто проходила курсы иглоукалывания и пользовалась народными средствами. А когда ей исполнилось тридцать, Манлий провёл восстановительные процедуры, применяемые при тотальном поражении кожи. Ожоги и обморожения различной степени тяжести, и прочее подобное… И теперь Кася выглядит на двадцать пять лет. Меньше нельзя. Там какие-то сложности. Я поняла из объяснений Манлия, что Касе будет достаточно раз в два года проходить восстанавливающий курс, и, разумеется, поддерживать форму, неукоснительно выполняя рекомендации врачей. Новые процедуры омоложения понадобятся через десять лет. А если делать внешность моложе двадцати пяти, – то через два года потребуются уже более сложные действия… да и зачем? Двадцать пять – оптимальный возраст для женщины.
Глава одиннадцатая: О том, как Воробышек воспитывала первенца, и как близнецы-стражи знакомились с семьёй, а также о выборе барона Алека.
Марий до сих пор не женился. Дед не выступает сватом – не может простить ему происхожения. И относится настороженно. Патриций Марий непозволительно забылся, поставив личное перед имперским. Самое страшное то, что отец прав. Марий тоже ставит личное перед имперским. Политический брак ему заключать нельзя. Надо привязывать его к Империи. А он уже привязан. Отец всё видит. Не надо думать, что никто не замечает любви моего сына к Юлии. Посторонние, может, и не замечают, но мы-то…
Надо поговорить с Вителлием Севером. Или подбирать ребёнку бесплодную патрицианку и брать чистокровную по контракту, или находить в провинциях здоровую молодую женщину. Пусть рожает детей. Скоро вопросы начнутся. Марий, конечно, пользуется услугами контрактниц. Он способен отделить физиологические потребности от духовных. Но всё-таки, ему тридцать шестой год пошёл. Уже ребёнок прививку сделал… Придётся самой искать варианты. Или надавать первенцу по шее, чтобы не отлынивал от обязанностей. Мариев, кроме него, больше нет. Все казнены. Дорогой супруг позаботился.
Поговорила с Марием. Упрямая скотина. То есть, обер-офицер Его Императорского Величества Кассия Агриппы, да живёт он вечно! Юлию на него напустить, что ли? Или Вителлия Севера? Повернул разговор так, как будто мне требуются его наследники, чтобы получить под свою руку владения клана Мариев. Сейчас эти владения конфискованы в казну. Но после свадьбы, Император их передаст внуку. Кассий Агриппа, да живёт он вечно! создал прецедент после бракосочетания Вителлия Флавиана и Катаржины.
– Мама, тебе не хватает земель? У тебя поместья в двух мирах. Но если тебя интересуют владения Мариев, наш Император, да живёт он вечно! тебе не откажет. Право на них у тебя есть. Ты мать наследника.
– А ты не слишком ли много о себе возомнил, сын?
– Я не готов жениться. Позже.
– Твой долг, обеспечить продолжение рода Мариев. Не хочешь жениться, возьми чистокровную.
– Я ещё не накопил на чистокровную, мама. Контракты, знаешь ли, дорогие.
– Мы тебе поможем, сын. Это важно.
– Нет, мама. Деньги на чистокровную я должен иметь свои. Вот когда накоплю, лет через двадцать, тогда…
– Не жди Юлию, сын. Это бесполезно. Она никогда не будет свободной.
Чёрные глаза первенца обожгли холодом космоса. Выпрямился, щёлкнул каблуками и собрался уйти. Сделала жест, запирающий двери. Вителлий Север после рождения близнецов, выдал мне фамильные побрякушки и подключил к управляющей схеме поместья. Теперь я могу ходить здесь сквозь стены. Ага, и не позволить наглому детёнышу уйти, не закончив разговора. Марий уткнулся носом в монолитную плиту, пару мгновений назад бывшую дверью, и повернулся ко мне.
– Мама, открой двери. Я не хочу обсуждать это.
– Если ты не хочешь обсуждать это со мной, сын, я буду говорить с Юлией.
– Ты этого не сделаешь, мама! Это… это жестоко.
– Да, это чревато ЗОВом. А что мне делать? Если ты меня не слышишь?