ГЛАВА 4. ЭРА РЫБ
В ту пору, когда люди думали, что мир существует всего лишь несколько тысяч лет, они считали различные виды растений и животных раз и навсегда установленными, неизменяемыми и окончательными; полагали, что все животные и растения были созданы точно в таком виде, в котором существуют сейчас, и совершенно независимо друг от друга. Но с тех пор, как люди начали открывать и изучать летопись камней, это представление уступило место предположению, что многие виды медленно изменялись и развивались в течение веков, а это предположение, в свою очередь, породило убеждение в несомненности так называемой органической эволюции. Сущность этой теории заключается в утверждении, что все виды жизни на Земле, как животной, так и растительной, произошли путем медленного беспрерывного процесса развития от какой-то простейшей формы жизни, являющейся прародительницей всех остальных, от некой почти бесформенной, бесструктурной живой субстанции, водившейся в далеком прошлом в так называемых морях азойского периода.
Вопрос об органической эволюции, так же, как и вопрос о возрасте Земли, являлся в прошлом предметом многих ожесточенных споров. Было время, когда вера в органическую эволюцию считалась, на очень туманных основаниях, несовместимой с правоверным учением христианской, иудейской и мусульманской религий. Это время теперь миновало, и самые ортодоксальные из католиков, протестантов, иудеев и магометан имеют ныне право разделять этот новый и более широкий взгляд на общее происхождение всех живых существ. Жизнь на Земле не возникла внезапно. Жизнь развивалась и развивается. Век за веком, сквозь бездны времени, от которых туманится воображение, жизнь шла вперед и превратилась из барахтанья в тинистой луже в стремление к свободе, силе и сознательному знанию.
Жизнь состоит из индивидуумов. Эти индивидуумы являются определенными существами, они отличаются от глыб или масс так же, как и от неподвижных кристаллов неорганической материи, и обладают двумя особенностями, которые отсутствуют у мертвой материи. Они могут поглощать внутрь другие вещества и превращать их в часть самих себя, а также воспроизводить себя в потомстве. Они питаются и размножаются. Они могут производить других индивидуумов, большей частью подобных им, но также всегда несколько отличающихся от них. Между индивидуумом и его потомством существует специфическое фамильное сходство, но между каждым производителем и каждым отпрыском, которого он порождает, существует и индивидуальное отличие, и это правило верно для всех видов на всех ступенях жизни.
Однако ученые не в состоянии объяснить нам, ни почему потомство должно походить на своих производителей, ни почему ему надлежит отличаться от них, но факт, что оно и похоже на родителей, и вместе с тем отличается от них, несомненен. Поэтому вера в то, что с изменением условий, в которых живут виды, последние сами претерпевают соответствующие изменения, основывается скорее на здравом смысле, чем на научных данных. Ибо в каждом поколении вида должно быть известное количество особей, индивидуальные особенности которых дают им возможность лучше приспособиться к новым условиям, в которых предстоит жить виду, а наряду с ними имеются и такие, чьи индивидуальные особенности скорее затрудняют жизнь при данных условиях. И в итоге первые будут жить дольше, давать большее потомство и воспроизводить самих себя в большем количестве, чем последние, и таким образом, поколение за поколением, вид в среднем будет изменяться в благоприятном для него направлении. Этот процесс, называемый естественным отбором, является не столько научной теорией, сколько выводом, вытекающим с логической необходимостью из фактов воспроизведения и существования индивидуальных отличий. В этой работе, быть может, участвуют многие до сих пор неизвестные науке или не определенные ею силы, изменяющие, разрушающие и сохраняющие виды, но человек, решающийся отрицать влияние этого процесса естественного отбора на жизнь с первого момента ее возникновения, должен быть или невеждой, не имеющим представления об элементарных явлениях жизненного процесса, или неспособным к здравому мышлению.
Многие ученые создавали теории относительно возникновения жизни, и их гипотезы часто захватывающе интересны, но, тем не менее, о зарождении жизни до сих пор мы ничего достоверного не знаем и не имеем ни одной убедительной гипотезы. Однако, почти все авторитеты согласны, что жизнь, по всей вероятности, зародилась в грязи или песке в теплых, залитых солнцем, мелких солоноватых лужах и что оттуда она распространилась вверх по берегам в границах приливов и вниз в открытые воды.
Этот первобытный мир был миром мощных приливов и течений. Индивидуумы беспрерывно уничтожались. Прилив выбрасывал их на берег, где они погибали от высыхания, а отлив уносил их в море, где они умирали от отсутствия воздуха и солнца, Первобытные условия благоприятствовали развитию всякого стремления укрепиться и пустить корни, всякой тенденции к образованию наружных покровов и всем попыткам прибрежных индивидуумов защитить себя от немедленного высыхания. С самого начала малейшая склонность к вкусовой чувствительности направляла индивидуума к пище, а малейшая чувствительность к свету поддерживала его в стремлении выкарабкаться из тьмы морских глубин и пещер или, наоборот, заставляла его отшатываться назад от ослепительного блеска опасных отмелей.
Зарождение жизни по Опарину-Холдейну
По всей вероятности, первые раковины и панцири, защищавшие тело живых существ, являлись скорее защитой от высыхания, чем от активных врагов. Но зубы и клешни рано появляются в истории нашего мира.
Мы уже отмечали величину первобытных водяных скорпионов. В течение многих веков эти существа были владыками жизни. Затем в одном из расслоений этих палеозойских пород, известном под названием Силурийской системы, которая, по мнению многих геологов, насчитывает пятьсот миллионов лет, появляется новый тип тварей, снабженных глазами, зубами и плавательным аппаратом более мощного характера. Это первые известные нам животные с костяным хребтом, первые рыбы, первые позвоночные.
Число этих рыб значительно увеличивается в следующих отложениях пород, известных под именем Девонской системы. Тут их преобладание настолько явно, что весь этот период летописи был окрещен эрой рыб. Формы рыб, образцы которых в настоящее время исчезли с лица земли, и рыбы, родственные акулам и осетрам нашего времени, сновали в воде, прыгали в воздух, питались водорослями, преследовали и пожирали друг друга, сообщая новое оживление морям нашей планеты. Ни одна из них не показалась бы нам чрезмерно большой. Лишь немногие были длиннее двух-трех футов, хотя существовали и исключительные экземпляры, имевшие в длину до двадцати футов.
Геология ничего не говорит нам о предках этих рыб. Они как будто находятся вне всякой связи с какими бы то ни было видами, предшествовавшими им. Зоологи строят чрезвычайно интересные предположения относительно их предков на основании изучения развития яиц еще существующих родичей и других источников. По-видимому, предки позвоночных были мягкотелые и, быть может, совсем мелкие плавающие существа, у которых начали развиваться твердые части сначала в виде зубов вокруг и около рта. Зубы ската или акулы покрывают небо и полость рта и переходят на губу в виде сплющенных зубообразных чешуй, покрывающих большую часть их тела. В геологической летописи с появлением этих зубо-чешуй рыбы выплывают из таинственного мрака прошлого на свет как первые позвоночные животные, отмеченные в летописи.