«Сегодня дружественная нам Корея подверглась нападению иноземных захватчиков. Китай не может бросить в беде соседа, наши правители всегда считали своим долгом помогать другим странам в дни всенародных бедствий. Поэтому жители провинций к западу от Амнок призываются на военную службу и направляются в Корею».
Вернувшийся из Кореи буддийский наставник Би Фань доложил императору:
— Наши северные и южные границы хорошо защищены от вторжения врагов, поэтому следует послать на помощь корейцам добровольцев из провинций Чжэцзян и Хунань.
Было решено назначить адмирала Ли Жусуна командующим армией добровольцев и немедленно ввести армию в бой.
Командир одного из отрядов, отправлявшихся к месту боев, хорошо знал Чжоу. Он пригласил Чжоу к себе и предложил ему должность летописца. Чжоу трижды отказывался, ссылаясь на отсутствие опыта, но в конце концов вынужден был согласиться. По прибытии в корейский город Анчжу он поднялся на Башню Счастливых Предзнаменований и сложил там стихотворение. Полный текст этого стихотворения утерян, сохранились лишь четыре заключительные двустишия:
Весной следующего, 1593 года, китайская армия разгромила напавших на Корею иноземцев и вступила на территорию провинции Кёнсан. Чжоу не смог последовать за своим отрядом — он тяжело заболел, ему пришлось остаться в Сондо.
Я как раз прибыл по каким-то делам в Сондо, и мы встретились с ним на постоялом дворе. Так как он не умел говорить по-корейски, а я хорошо знал иероглифы, мы общались с ним не устно, а на бумаге. Я спросил, чем он болен, — он только усмехнулся горько, но ничего мне не ответил.
Вечером пошел дождь. Мы зажгли светильник и стали «беседовать». Чжоу дал мне прочитать свой новый стих, и вот что я прочитал:
Стихи меня поразили. Я спросил Чжоу, по какому поводу они написаны, и он рассказал мне свою печальную историю. Потом он достал из сумки тетрадь, на которой было написано: «Среди цветов», и вручил ее мне. Я перелистал тетрадь — в ней были стихи самого Чжоу, а также стихи Пэй Тао и Фанцин, всего более сотни. Чжоу попросил меня написать в тетрадь несколько строк на память, и я не смог ему отказать. Исполнив его просьбу, я сказал ему в утешение:
— Настоящий мужчина сокрушается лишь тогда, когда не может свершить великое деяние и добыть славы. А с чего сокрушаться вам? Ведь чужеземцы уже разбиты, армия ваша возвращается на родину — теперь будет праздник и на вашей улице. Что касается вашей возлюбленной, то, поверьте, она ждет вас, никуда она не денется. А если и денется, то не перевелись еще в Китае красавицы, и нечего поэтому вам печалиться!
На следующий день рано утром мы с ним расстались. В глазах его блестели слезы. Он трижды поблагодарил меня за сочувствие к его судьбе и сказал на прощание:
— Не рассказывайте никому о том, что услышали от меня, — люди ведь только посмеются!
В то время Чжоу было двадцать семь лет. Его красивое лицо так и просилось на картину!
Я, Молчальник по имени Квон Ёчжан, записал эту историю в пятую луну года к ё с а.
ПАК ЧИВОН
ИЗ «КИТАЙСКОГО ДНЕВНИКА»
Переправа
От двадцать четвертого дня шестой луны до девятого дня седьмой луны. От реки Амнокган до Ляояна. Пятнадцать дней.