Однажды посол спросил меня:
— Этот способ кладки похож на иероглиф «товар», когда один квадрат наверху, а два под ним?
— Похож, да не совсем, — ответил я.
— При этом способе, наверное, кирпичи кладут друг на друга, как коробки с книгами? — спросил письмоводитель Пён.
— Похоже, но не совсем так, — снова ответил я.
Черепицу не кладут, а ставят боком, в десять рядов. Получается нечто вроде дымохода под полом. Сверху кладут второй ряд и устанавливают его наклонно. И так ряд за рядом, до самого потолка. Между черепицами образуются сквозные дырки, формой напоминающие ромбовидный глаз кабарги. Огонь на своем пути к верху проходит по ним, как сквозь горло. Таким горлом пламя словно вдыхается, будто заглатывается множеством глоток. Огонь при этом всегда сильный, поэтому наломай хоть стеблей гаоляна или проса, все будет хорошо гореть и давать жар. К тому же не надо опасаться, что черепица скрючится или растрескается.
Гончары нашей страны не знают такого способа обжига, и не будь у нас больших сосновых лесов, мы не смогли бы строить печи, а ведь гончарное дело не запретишь. Но сосны-то когда-нибудь тоже кончатся, а потому самое выгодное для нас — переделать систему печей.
Ли Ханбок и Но Качже оба рассуждали о выгодности черепицы, но ни слова не сказали о системе печей, и это весьма прискорбно.
Говорят, что, истопив печь тремястами пучками гаоляна, получишь триста кирпичей. Длина стебля гаоляна полчана, а толщиной он с палец. В один пучок едва войдет четыре-пять штук, и если гаолян использовать в качестве топлива, то для получения примерно десяти тысяч кирпичей понадобится не более тысячи стеблей.
Этот день тянулся долго, как год. Наступил вечер, но все еще было жарко. Меня совсем разморило. Услышав, как в соседней комнате подняли шум и заспорили игроки в карты, я выскочил к ним и плюхнулся на циновку. Выиграв пять раз подряд, получил более ста монет, купил вина и напился. Хоть отыгрался за тот раз.
— Ну что, все еще не сдаетесь? — спросил я.
— Да это у нас случайно, — засмеялись Чо и Пён.
Пён и Нэвон озлились и потребовали, чтобы я поставил снова, но я отказался:
— Нельзя дважды испытывать землю, где обрел удачу. Будешь знать меру — не попадешь в беду!
3-й день (день земли и зайца). С утра пошел сильный дождь. Днем прояснилось, а ночью — снова ливень; не переставая, он лил до рассвета. Пришлось нам опять остаться.
Утром проснулся, открыл окно. Затяжной дождь вскоре прекратился, подул благодатный ветер, и засияло солнце. Пожалуй, к полудню станет жарко. Лепестки гранатовых цветов усеяли всю землю и прикрыли красную грязь. Намокли от воды гортензии, а функии стоят будто наполненные снегом.
Вдруг перед воротами раздались звуки рожков, колокольчиков и гонгов. Я быстро вышел посмотреть. Оказалось — церемония встречи невесты. Несли шесть пар раскрашенных свитков с картинами, вышитые фонарики, по паре зеленых и красных зонтов. Играют две дудки, пара флейт и два рожка, а в середине процессии четверо несут одноместные носилки с зеленым верхом. В них с четырех сторон вставлены стекла и сделаны окошки, а по углам висят кисти из пестрых нитей. С боков к середине носилок приделаны рукояти, обмотанные толстым зеленым шнуром, а спереди и сзади прикреплено еще по паре рукоятей покороче, и тоже обмотанные. Их несли на обоих плечах четыре человека. Восемь ног враз переступали мелкими шажками, чтобы носилки не тряслись, а двигались, как бы паря в воздухе. Этот способ переноски носилок требует большого мастерства. Следом за носилками едут две повозки, крытые черным полотном и запряженные ослами. В одной сидят две старухи. Лица их старые и злые, но нарумяненные и набеленные. Волосы на макушках повылезли и виднелась кожа, красная, как тыква, а сзади торчал маленький пучок волос, сплошь утыканный цветами. В ушах висели жемчужные серьги, а одеты они были в черные кофты и желтые юбки. В другой повозке сидят три молодые женщины в красных и изумрудных шароварах, без юбок. Среди них одна лицом — истинная красавица. Накрашенные старухи были кормилицами, а молодые — служанками.