— Тьфу, беда с этими неженками. Может, скажешь еще, что и брюхо подвело?
Один из монахов тем не менее растер на камне в муку сосновые иглы, развел муку водой из ручья и предложил Чо. Тот поморщился и отказался. Монах криво усмехнулся.
— А вот в Ляодунской пустыне вода — большая редкость. Когда в глотке пересохнет, то и лошадиной моче рад будешь! — И он смачно выругался.
Забравшись в шалаш, монахи обнялись, заплакали и заголосили:
— Сунь-лаое́, Сунь-лаое́!
Потом один из них спросил у Чо:
— А знаешь ли ты, что У Саньгуй поднял войско в Юньнани и потому смятение пошло по провинциям Цзянсу и Чжэцзян?
— Впервые слышу, — признался Чо.
Монахи вздохнули тяжело.
— Ты получил большой чин, ты кричишь на людей, а не знаешь, что в Поднебесной произошло такое событие!
— Кто же вы, почтенные? — не выдержал Чо.
— Не надо нас ни о чем спрашивать. Никто не должен о нас знать. Ты оставайся здесь и жди — мы вернемся и кое-что тебе расскажем.
Монахи встали и удалились в горы. Долго ждал их Чо: уже закатилось солнце, надвигалась ночь, а их все не было. Засвистел в ветвях, зашуршал в траве ветер, издалека донесся рык тигра. Чо весь дрожал от страха. Внезапно он увидел огонь — показались какие-то люди с факелами в руках, они что-то искали. Он вскочил на ноги и бросился бежать куда глаза глядят. С тех пор прошло уже много лет, но он все еще не может избавиться от ужаса, который пережил в тот день.
Когда он рассказал свою историю мудрому У Амсону, тот сказал:
— Похоже, это были вовсе не монахи, а бежавшие в Корею военачальники минской армии.
— Тогда почему же они так обращались со мной и говорили мне «ты»?
— Видимо, этим они давали вам понять, что никакие они не корейские монахи — уж те бы вели себя с вами почтительно! И еще: они улеглись в шалаше на ветви — точь-в-точь как это сделал Юэ-ван, узнав о падении царства У!
— А что они такое говорили: «Сунь-лаое́, Сунь-лаое́»?
— Я думаю, они призывали Сунь Чэнцзуна, или почтенного Суня, по-китайски Сунь-лаое́, который в те времена командовал войсками в Шаньхайгуане. Наверно, они были из его армии».
Когда мне исполнилось двадцать лет, я засел за книги в библиотеке монастыря Понвонса. Вместе со мной там занимался еще один человек: дни и ночи напролет, забывая о пище, он усердно одолевал наставления по даосской магии, а ровно в полдень садился, прислонившись спиной к стене, и начинал делать упражнение «схватка дракона с тигром». Он был уже немолод, и я относился к нему с почтением. Иногда он рассказывал мне разные истории, и это занимало у нас многие вечера. Он рассказал мне историю о книгочее Хо, о Ём Сидо, о Пэ Сихване, о жене Ванхын-гуна — одну другой удивительнее и интереснее, я слушал его с упоением. Он представился мне как Юн Ён. Это было зимой года п ё н ч ж а. Через несколько лет, весной года к е с а я отправился на запад — к нему в гости. Переплыв в лодке реку Пирюган, я добрался до Двенадцати пиков, где у него была хижина, которую он делил с одним монахом. Увидя меня, он одновременно и удивился, и обрадовался, мы дружески поздоровались. Прошло восемнадцать лет после нашей первой встречи, но он ничуть не постарел: хотя ему было уже за восемьдесят, на ногах он стоял весьма твердо. Между прочим я сказал ему:
— Помните, вы рассказывали мне историю книгочея Хо? Я там не понял вот чего…
Он ответил на все мои вопросы и в свою очередь спросил:
— А ты собирался написать жизнеописание Хо — написал уже?
Я покаянно признался, что нет, еще не успел. При этом я назвал его «почтенный Юн». Он взглянул на меня недоуменно.
— Фамилия моя Син, а зовут меня Сэк. Ты, наверно, ошибся?
Я опешил.
— Раньше вы говорили, что вас зовут Юн Ён, теперь вы называете себя Син Сэком — я ничего не понимаю!
Старец рассердился.
— Это ты все путаешь, навязываешь мне чужое имя!
Я попытался было разобраться во всем этом, но он осерчал еще больше и все сверкал на меня зелеными глазами. И наконец я сообразил, что имею дело с весьма искусным даосом. Видимо, он был потомок какого-то опального царедворца, либо приверженцем какой-нибудь запрещенной веры, либо обыкновенным отшельником — бежал от людей в горы и затаился. Когда я прощался с ним, он сказал:
— Забыл поведать тебе о жене книгочея Хо. Она была очень красивая женщина. Наверно, голодает, как и прежде. — И он с сожалением прищелкнул языком.
В монастыре Синилса города Кванчжу обитал старец по прозвищу Ли — Соломенная Шляпа. Было ему более девяноста лет, но он мог еще голыми руками задушить тигра, прекрасно играл в шашки и шахматы, знал множество всяких историй и с блеском их рассказывал. Никто не знал его настоящего имени, но, судя по описаниям видевших его, он был очень похож на Юн Ёна. Я пытался разыскать его, но мне это не удалось. Увы, немало в мире людей, которые предпочли царство Природы царству Человека. Кто знает, может и книгочей Хо — один из них!