Оказывается, Ли Киу мог хорошо различать вкус воды. Самой вкусной он считал воду из речки Тальчхон, что протекает в Чхунчжу. На второе место Ли ставил воду Учжуна, притока Хангана, стекающего с гор Кымгансан. А на третьем у него была вода речки Самтха, бегущей со склона горы Соннисан.
Гадальщик морочит геоманта
Существует ныне предрассудок, будто шаманы и гадальщики могут слышать с неба голоса, вещающие о делах прошлого и предсказывающие будущее. Таких прорицателей в народе называют «тхэчжа» — «наследники».
Шел в мире слух, что есть один такой тхэчжа по имени Чандык, у которого будто бы имеется книга «Чистейшее зерцало судьбы», по которой он хорошо гадает. Наконец двор потребовал у слепца представить эту книгу. Однако Чандык заявил, что никакой книги у него нет. Слепца посадили в тюрьму, с пристрастием допрашивали, но ничего не добились. Тогда взялся за Чандыка геомант Ан Хёре, и ему только открылся слепец:
— Да, есть у меня книга «Чистейшее зерцало судьбы», — сказал он. — Только хранится она в доме моих родственников-простолюдинов в уезде Убонхён. В ограде того дома с восточной стороны имеется калитка, а перед домом растет большое дерево. А в самом доме находится большой глиняный кувшин, который накрыт маленьким блюдом. Если снять это блюдо и заглянуть в кувшин, то там и можно обнаружить книгу «Чистейшее зерцало судьбы». Если ты туда наведаешься и, встав перед тем большим деревом, выкрикнешь мое имя, то я непременно тебе отвечу!
Хёре поспрашивал у людей о семье Чандыка и выяснил, что у того действительно есть родственники в Убонхёне. Очень обрадованный Хёре помчался во дворец. Государь приказал Хёре немедленно отправиться в Убонхён в экипаже в сопровождении нескольких конных охранников. Проскакав целую ночь, Хёре примчался к описанному Чандыком дому. В самом деле, в ограде имелась калитка, обращенная на восток, а перед домом — большое дерево. Ворвавшись в дом, Хёре увидел большой глиняный кувшин, сбросил с него блюдо и заглянул внутрь. Кувшин оказался совершенно пустым, абсолютно ничего там не было! Хёре кинулся к дереву, выкрикнул имя слепца, но никто ему не ответил!
Очень расстроенный и рассерженный, возвратился Хёре в тюрьму к Чандыку, гневно на него напустился. А тот только и сказал:
— Вечно ты дурачишь людей своими геомантическими вычислениями. А теперь вот и я тебя одурачил!
О СУККВОН
Бессердечный кабан
У буддистов за большую добродетель почитается милосердие. Они никогда не убивают животных.
Однажды некий монах, побиравшийся в провинции Хванхэдо, столкнулся с диким кабаном, которого преследовали охотники. Разъяренный зверь выскочил неожиданно, а монах тут же подошел к нему и, тыча посохом на юг, воскликнул:
— Ай, беда! Ай, беда! Скорее беги в ту сторону!
Но кабан набросился на него и прикончил на месте.
Ким Сисып ругает стихи
Однажды, гуляя в уезде Ёндон, Ким Сисып добрался до Янъяна. Там, на башне, увидел он чьи-то стихи, написанные по-китайски.
— Какой щенок написал тут эти дрянные стихи? — сердито выругался он.
Дочитав же до середины, пробормотал:
— Впрочем, здесь есть некоторый смысл…
А прочитав до конца и заметив имя поэта, воскликнул:
— Да ведь эти стихи написаны самим Квидалем!
А Квидаль — это Хамхо Хон.
Круглый дурак
Великий князь Чеан, сын вана Ечжона, был очень глуп. Как-то сидел он у своих ворот и увидел нищего, который просил проса.
— У него нет проса, — сказал Чеан своему слуге, — но ведь он мог бы поесть медовых блинчиков!
По его словам выходило, будто у нищего есть все, кроме проса.
Опять же он оскандалился однажды с женщиной. Это получилось оттого, что за всю жизнь он так и не познал человеческого дао. Сонмё, сетуя на то, что у Ечжона не будет потомков, как-то сказал:
— Если бы кто-нибудь помог Чеану познать человеческое дао, то он заслужил бы большой награды!
Одна фрейлина решила попытаться и отправилась к Чеану в дом. В полночь, когда Чеан крепко уснул, она сумела сделать так, что они соединились. Но тут Чеан вдруг проснулся, вскочил с испуганными воплями и принялся тщательно обмываться. При этом он кричал, что его осквернили.
А в годы Чжэн-дэ ведомством Саныйвон был введен для ношения государем пояс, украшенный пластинками из рога носорога. Пояс был изумительно красив, и Чеан, присутствуя однажды на приеме во дворце вана, надел пояс себе на талию.