— «Да-а!», как-то сквозь зубы проговорил сэр Чарльз, — «такова уже у меня привычка. Никогда не знаю, накануне, что буду делать завтра! Это истинная правда, я вас уверяю! Вышло так: один из товарищей пригласил меня гостить в замок Вормут — единственно по этой причине я в данную минуту нахожусь здесь!»
Миссис Велискурт, которая уже давно вышла из-за стола и сидела на кушетке у открытого окна, тут обернулась и улыбнулась… Ее улыбка была чудно хороша — огромные сверкающие глаза, зубы удивительной белизны придавали этой улыбке какой-то ослепительный блеск, который поражал и очаровывал всякого застигнутого ею врасплох.
— «Вероятно, общество у вас там в Вормуте самое избранное,» — иронически заметил м-р Велискурт, тщательно и осторожно снимая скорлупу с грецкого ореха, который деликатно придерживал длинными пальцами своих белых, выхоленных рук. «Нет никого ниже барона — а?» и он засмеялся чуть слышным смехом.
Сэр Чарльз из-за лениво полуопущенных век бросил на него взгляд, который заставил бы его содрогнуться, когда бы он заметил его: презрение, насмешка, злоба, бесконечная ненависть сказались в этом мимолетном взгляде, который на мгновение осветил его лицо каким-то зловещим блеском… Он потух так же мгновенно, как и вспыхнул, и в равнодушно-небрежном ответе нельзя было бы приметить и тени неудовольствия.
— «Право, точно определить не берусь! Знаю, что находится там художники, один из тех хвастунов, которых называют „восходящими талантами.“ Важности он непомерной! Он исполняет какой-то заказ в замке; конечно, мы с ним общего ничего не имеем, но все же он живет с нами, а не с прислугою. Затем, как водится: почтенные вдовы с хорошенькими дочками бесприданницами, две, три некрасивые, молодые особы из „ передовых;" они привезли с собою свои велосипеды и с утра до ночи мечутся по всем окрестностями, да еще несколько важных лордов, выживших из ума. Не особенно привлекательно… Сегодня за утренним чаем меня это общество довело до полного отупения: — узнав, что вы здесь, я решился проехаться, вас навестить.»
— «Весьма любезно!» вежливо сказал м-р Велискурт — «но позвольте полюбопытствовать, как это вы узнали, что мы здесь?»
Сэр Чарльз закусили губы, чтобы скрыть едва промелькнувшую улыбку, и непринужденно ответил:
— «О, конечно, в подобных захолустьях все все знают! Да, кроме того, раз что вы нанимаете единственный красивый, поместительный дом во всем Коммортине, вы не можете ожидать, что останетесь невидимкой. Действительно, как хорош этот старый дом!»
— «Настоящая казарма,» возразила м-с Велискурт — она в первый раз вмешалась в разговор, и, пристально глядя на своего мужа, продолжала: — «дом совсем сырой, плохо и скудно меблирован. Конечно, его можно бы прекрасно убрать, если бы иметь глупость на него положить несколько тысячи фунтов, но в данном случае не могу себе представить, что могло побудить Джона выбрать такую отвратительную нору для летнего нашего пребывания!»
— «Вы отлично знаете, что руководило этим моими выбором. Конечно, я не думали о своих вкусах, не думал и о ваших. Лионелю были предписан морской воздух, — я желал избегнуть шума и гама обыкновенных морских купаний и нежелательного знакомства моего сына с разными детьми, которые могли бы сойтись с ним, и нанял дом в Коммортине потому, что находил и продолжаю находить, что Коммортин совершенно соответствует всем моими требованиям. Коммортин стоить вне линии всяких железных дорог, и потому здесь возможно полное уединение, и ничто не помешает правильному ходу летних занятий Лионеля под руководством, опытного воспитателя.»
Он проговорил все это внятно, медленно, отчеканивая каждое слово. М-с Велисвурт нетерпеливо отвернулась и стала смотреть в окно на зароет», запущенный сад, — в котором густая зелень деревьев, смоченная долгим, утренним дождем местами уже засеребрилась светом тихо выплывавшего месяца…
Водворилось молчание, которое наконец прервал сэр Чарльз.
— «Правда ли,» спроси» он, — «что вы надеетесь расстаться с Монтрозом?»
— «Я отказываю от места г-ну Монтрозу» — ответил Велисвурт, и неприятное выражение его сжатых губ стало еще неприятнее. «М-р Монтроз слишком молод, слишком самонадеян для подобной должности. Общая черта всех шотландцев воображать „ себе слишком много. Он умен этого я от него не отнимаю — но он не достаточно приучает Лионеля к работе, „ он сам предпочитает атлетические игры классическим наукам… Я же нахожу, что в Англии слишком много места отведено этим играм, и не желаю, чтобы весь мозг моего сына сосредоточивался в его мускулах. Его умственные способности должны развиваться…»