Из разрядных книг видно, что Ф.Н. Романов уже в 1580–1590 годах заметная фигура по тогдашней табели о рангах. Он вел переговоры с литовским послом Лукашом Сапегой в феврале 1585 года, во время русско-шведской войны 1590–1593 годов участвовал в походе к Ругодиву, Ивангороду, Копорью и Ям-городу, числился среди бояр «з государем», то есть с царем Федором, потом «боярином и дворовым воеводой». По «береговой росписи» (список воевод, посланных к реке Оке против крымского хана) от 28 марта 1596 года Романов – воевода правофлангового полка. Два года спустя боярин – снова участник царского похода против войск хана Казы-Гирея. Федор Никитич получил почетное назначение – первым воеводой «государева полка».
Победа Бориса, при поддержке «великой государыни» Ирины Федоровны, его сестры, вдовы усопшего Федора Ивановича, и Патриарха Иова, неизбежно столкнула нового царя с придворной знатью. Не последнее место в этой среде занимал Ф.Н. Романов, двоюродный брат умершего царя. Поначалу Борис отмечал Федора Никитича среди других вельмож. Поговаривали, что он дал ему клятву в том, что боярин будет при нем братом и помощником в управлении государством (Буганов В.И., 1997). Ходили слухи о том, что царь Федор, умирая, выразил желание, чтобы именно Романовы унаследовали престол; называл как будто при этом имя Федора Никитича.
Соответствовало ли все это истине – неизвестно. Во всяком случае, Годунов видел в этом боярине и его родне опасных соперников. При всех своих способностях и уме царь отличался подозрительностью, доверием к доносчикам, чародеям. Получил он донос и на Романовых: Бартенев, казначей брата боярина Федора – Александра, пробрался весной 1601 года тайком к родственнику царя Семену Годунову, оба они, по указанию правителя, разложили по мешкам какие-то коренья, и слуга-предатель подбросил их в кладовую своего господина. Потом донес об «отравном зелье», и царь тут же послал людей для обыска. Мешки «нашли», доставили их к Патриарху. При многих собравшихся коренья высыпали на всеобщее обозрение. Романовых, их родственников и друзей (Черкасских, Сицких, Шестуновых и других) взяли под стражу, пытали. В июне 1601 года боярская Дума вынесла приговор: Федор Никитич принял постриг и инок Филарет оказался в ссылке – в северном Антониево-Сийском монастыре. Его жену Ксению Ивановну отправили в один из заонежских погостов; она стала инокиней Марфой. Сослали в разные места тещу Филарета, его четырех братьев: Александра, Михаила, Ивана и Василия. Дети Федора Никитича, пятилетний Михаил и его сестра с тетушкой Настасьей Никитичной Черкасской и женой Александра Романова оказались на Белоозере. Филарет пробыл в монастырском заточении шесть лет. Под колокольней до двадцатых годов ХХ века сохранялось тесное помещение размерами в кубическую сажень, где жил опальный инок-боярин.
Верный обычаю идти «по следам» своих героев, осенью 2001 года я побывал в древней обители, бережно восстанавливаемой под руководством архимандрита Трифона (Плотникова). Практически ничего не сохранилось в монастыре из вещественных свидетельств пребывания в ней будущего Патриарха. Обитель прошла страшный путь поругания (детская колония, дом-интернат для престарелых, пионерский лагерь). Трагический путь разрушения святыни завершился пожаром 1992 года. И только после этого монастырь вернули Русской Православной Церкви…
Сложной оказалась судьба инока Филарета в Смутное время. При Лжедмитрии I Романовым была оказана сомнительная «честь» – все они были возвращены из ссылки, как «близкие родственники» нового царя. Владыко Филарет стал Митрополитом Ростовским. 1613 год – год избрания на царство своего сына Владыко встретил в польском плену. Начались длительные сложные переговоры по его возвращению на Родину…
А государство в это время сотрясали крупные политические и военные события: 27 февраля 1617 года в деревне Столбово под Тихвином, в специально для этого возведенном здании, был подписан мирный договор России со Швецией, по которому Новгород, Старая Русса, Порхов и Ладога вновь вошли в состав русского государства. Одновременно наша страна вынуждена была согласиться с утратой Копорья, Ивангорода, Орешка, устья Невы, южного побережья Финского залива. 1 октября 1618 года был успешно отражен штурм Москвы войсками польского королевича Владислава, не оставившего планов захвата русского престола. Наконец, отец царя Михаила Митрополит Филарет смог вернуться из плена на Родину. Произошло это 1 июня 1619 года.
Старший Романов, человек честолюбивый, всю жизнь мечтавший о короне, в свое время изгнанный из царского дворца Годуновым, теперь, к старости, достиг заветной цели: получил и высшую церковную власть[4], и власть светскую, которую делил с сыном-царем. Патриарх Филарет, по мнению очевидца, «был роста и полноты средних, Божественное писание разумел отчасти; нравом был опальчив и мнителен, а такой владетельный, что и сам царь его боялся. Бояр и всякого чина людей из царского синклита томил заточениями необратными и другими наказаниями. К духовному сану был милостив и не сребролюбив; всеми царскими делами и ратными владел»[5]. (Отзыв Высокопреосвященного Пахомия, Архиепископа Астраханского, 1655).
5
Святейший Патриарх Филарет своей внешностью был похож более на боярина, чем на клирика. Сохранился его портрет. Мантия его похожа на боярскую шубу, внизу не сцеплена, полы расходятся нараспашку. Борода и усы ровно подстрижены, волосы тоже полудлинные. В приходо-расходных книгах Патриаршего Приказа значится, что каждые два месяца к Филарету приходил чудовский иеромонах Ермоген и за 8 алтын «подновлял» Патриарху волосы, бороду и усы.