Тенденция к децентрализации с последней четверти I в н.э. заметно усиливается и приобретает обычно форму борьбы за власть между несколькими представителями аршакидской династии, которых поддерживали различные внутриполитические силы. В конце I — начале III в. н.э. у власти в Парфии нередко находятся одновременно два (а иногда и три) враждующих правителя, каждый из которых носит пышную царскую титулатуру, чеканит свою монету и т.д. Однако расстановка сил в этой междоусобной борьбе была, очевидно, непостоянной — мы ничего не знаем о разделах Парфянского царства, которые закрепили бы за разными ветвями аршакидской династии определенные территории: каждый из соперников претендовал на все царство. Ослабление центральной власти не замедлило сказаться во внешнеполитических неудачах (именно междоусобицы облегчили римские завоевания в Месопотамии во II в. н.э.) и в усилении сепаратистских тенденций царств и областей, составлявших Парфянскую державу. Еще в 58 г. н.э., после восстания стала независимой Гиркания, неоднократно отправлявшая собственных послов в Рим. Многие свои владения аршакидские цари теряют во II в., а к началу III в. из-под их власти окончательно выходит Парс (Перспда), где местные династии (сперва с титулом фратарак — «князь», «предводитель», затем с титулом шах(В текстах обозначается арамейским написанием — малка.)— «царь») сохранялись у власти и чеканили свою монету непрерывно начиная с III в. до н.э. Здесь правители и жречество считали себя преемниками и хранителями ахеменидского наследия. Их оппозиция Аршакидам привела в первой четверти III в. к тому, что против парфинского царя выступил Арташир, «сын Папака, из семени Сасана», победы и царствование которого открывают новую эпоху в истории Ирана — сасанидскую.
Культура Парфии.
Нельзя рассматривать парфянскую культуру как «арифметическую сумму» культур тех стран и народов, которые составляли аршакидскую державу. Не происходило и иранизации покоренных народов, насильственного навязывания им культуры завоевателей пли слияния культур с потерей облика каждой из них. Греки в Селевкии-на-Тигре продолжали приносить жертвы своим богам; в Парсе чтили Армазда (Ахурамазду) и Анахиту (особенно славился ее храм в Стахре), т.е. древних зороастрийскпх божеств, культ которых сохранялся здесь вместе с другими ахеменидскими традициями. В собственно Парфии и в ряде других областей были распространены культы, восходившие к учению Заратуштры, но претерпевшие очень сильные изменения. Несомненно, существовала и «Авеста» или ее важнейшие части, но неизвестно, в устном ли только исполнении магов или уже записанная (арамейскими буквами или как-нибудь иначе).
В арабском княжестве Хатра (среди пустыми между Тигром и Евфратом) поклонялись древним семитским божествам, хотя и изображали их по эллинистическим образцам: ал-Лат — как Афину, Шамса — как бога солнца Гелиоса и т.д. В кварталах римско-парфянского пограничного города Дура-Европос храм Зевса-Теоса мог соседствовать с синагогой, храм «пальмирских богов» — с римским «Митреумом» (митраизм — религия, очень далекая от первоначального иранского культа светового божества Митры,— распространился в Римской империи через Малую Азию, на первых порах соперничая здесь с ранним христианством).
Только в изобразительном искусстве разных областей Парфии местные черты часто выглядят как бы сглаженными — прежде всего потому, что художники в далеких областях Парфянской державы часто следовали одним и тем же эллинистическим образцам, наполняя их, однако, своим содержанием (как это было, например, с изображениями божеств в Хатре).
Широкое распространение определенного набора эллинистических сюжетов и образов (особенно популярна была, например, фигура Геракла), чисто внешних атрибутов нередко переосмысляемых изображений характерно в это время для огромной территории — от Средиземноморья до Индийского океана. Одни области, как, например, Парс, оказались в меньшей степени затронутыми этими веяниями эпохи, другие — в большей.
Очень высокого развития достигла парфянская архитектура: несмотря на явное преобладание в ней эллинистических приемов и традиций, «лицо» парфянской архитектуры определяет их сочетание с древневосточным архитектурным наследием (купольные своды особой конструкции, большое развитие открытых во двор помещений под сводом или на столбах — айванов).